Запрещённый приём - Лорел Гамильтон

даже теми нашими сторонами, которые пугали других людей. Может, этими сторонами мы дорожили в особенности, потому что именно они помогают выжить при встрече с настоящими чудовищами.

— Я не могу привлечь к делу Коалицию, пока местные власти не пригласят нас самостоятельно. — Сказал он, когда я закончила.

— Это ордер Ньюмана. Он пригласит тебя, если я попрошу.

— Что ж, тогда мне нужно официальное приглашение, и я буду на месте через два часа или даже меньше.

— «Меньше» означает, что ты полетишь на самолете Жан-Клода. — Сказала я.

— Это один из приятных бонусов наших с ним отношений. — Ответил он так, словно это было в порядке вещей, хотя еще пару месяцев назад он бы не вел себя так непринужденно.

Мика посвятил много времени терапии, чтобы проработать определенные проблемы, одной из которых был наш вампирский мастер, в присутствии которого гетеросексуальные мужчины невольно ставили под сомнение свою ориентацию, и так происходило уже много веков подряд. К счастью для Мики, Жан-Клод не из тех, кому нравится принуждать, будь то метафизика или другой вид грубой силы. Он мог окрутить моего Нимир-Раджа, короля леопардов, так же, как и любого другого, кого бы только пожелал соблазнить. Жан-Клод не хотел вынуждать кого-либо лечь с собой в постель против воли. К счастью для всех нас, мы верили в свободу выбора и истинную любовь.

— Сколько времени уйдет на оформление официального приглашения?

— От двух часов до двух дней. Зависит от того, как сильно другие копы в вашем городке не хотят видеть у себя Коалицию, и того, как сильно готов надавить на них твой друг Ньюман.

Я немного поразмыслила на эту тему.

— Он обручен с местной девушкой. Надеется жить с ней здесь долго и счастливо, так что я сомневаюсь, что он готов форсировать конфликт.

— Тогда что ты предлагаешь делать, пока мы не протолкнем приглашение? — Спросил он.

— Я должна сохранить жизнь Бобби Маршану, пока мы не разберемся, виноват он в убийстве или его подставили.

— Адвокат мог бы протолкнуть судебный запрет.

— Это не поможет если Бобби перекинется прямо в клетке. Я сто лет не встречала оборотней, которые настолько плохо себя контролируют. Если бы меня там не было, его бы пристрелили на месте.

— И ты бы не стала их в этом винить?

— Нет. Он не перекинулся только потому, что я помогла ему остыть.

— Не похоже на оборотня, кто живет с этим уже больше десяти лет. — Заметил он.

— Я сама удивилась.

— Он тебя ранил? — Спросил Мика абсолютно нейтральным голосом.

— Кожу ободрала, когда ударила его, а так я в порядке.

— Если один из маршалов пригласит нас к участию в деле, и местный шериф это одобрит, мы можем посадить кого-нибудь в клетку к Бобби, чтобы следить за его состоянием. Но ведь на самом деле тебе просто нужно выиграть время, пока мы не приедем?

— Да.

— Аманда Брукс — адвокат, которая помогла нам вытащить из задницы нескольких ребят. Она мечтает бросить вызов системе ордеров на ликвидацию. Хочешь, отправлю ее к тебе?

— Хочу ли я, чтобы она приехала и разъебала тут всю мою работу?

— Да. — Ответил он.

Я поразмыслила немного и ответила:

— Хочется иметь другие варианты помимо казни тех, в чьей вине я сомневаюсь.

— Как много я могу рассказать ей о деле, чтобы тебе за это не прижали хвост?

А вот это уже другой вопрос.

— Не знаю. Скажем так, пусть у нее будет хороший обзор на ситуацию. Я сообщу ее имя Ньюману и узнаю, разрешат ли Бобби сделать телефонный звонок.

— Попробуй. — Сказал он.

— Так и сделаю. Люблю тебя.

— Я люблю тебя больше.

— Наш самый любимый, как я понимаю, еще на работе. — Заметила я.

— Да, Натэниэл сегодня выступает.

— Поцелуй его за меня, когда он вернется.

— Так и сделаю.

— Люблю тебя.

— Я люблю тебя больше.

— Люблю тебя сильнее всего на свете. — Сказали мы одновременно и рассмеялись. Трубку мы повесили одновременно, слушая эхо наших же голосов в ней.

23

Я все еще улыбалась, когда рядом со мной затормозил внедорожник. Машину я не узнала, да и темно было слишком, чтобы я могла разглядеть салон, но водитель с большой вероятностью был мужчиной, и мужчиной высоким. Он открыл дверь и вышел на свет. Мое сердце ухнуло в пятки, а пульс подскочил до небес. В горле застрял комок. Олаф. Его голова была как всегда гладко выбрита, а усы с вандейковской бородкой аккуратно обрамляли губы. Когда мы впервые встретились, бороду и усы он не носил. Сейчас он выглядел лучше — усы с бородкой придавали его лицу некую завершенность и дополняли густые черные брови. Прежде он казался мне шестеркой на побегушках у крутого бандита в каком-нибудь широкобюджетном экшене. Теперь он сам походил на главного злодея. Пока он не отрастил усы и бородку, я не могла понять, что другие женщины в нем находят. Но после этого я, наконец, смогла увидеть, что он привлекателен — в том смысле, в каком бывают привлекательны по-настоящему плохие парни.

Олаф, он же маршал Отто Джеффрис, вышел из внедорожника, и все его почти что семь футов (чуть меньше 213 см. — прим. переводчика) возвысились над машиной с другой стороны от меня. Пистолет оказался в моей руке — я прижимала его к бедру, как тогда с Ледуком, после того, как он угрожал мне. Олаф пока ни хрена мне не сделал. Он даже улыбнулся, когда направился в мою сторону. Я открыла пассажирскую дверь и выскользнула наружу, чтобы не пялиться на него, как застывшая в ужасе мышь на кобру. Я даже сунула пушку в кобуру, потому что на шее у Олафа висел жетон. Мы с ним — законопослушные маршалы США. Он ничего плохого не сделал, так что я убрала пистолет, который вынула с перепугу, и направилась к зданию позади нас. Я постаралась сделать это естественно, типа я просто хочу поболтать с ним у подъезда, где светло и слышно, что внутри здания есть люди, а не то что меня пугает перспектива остаться с ним наедине. Среди всех людей на этой планете он был одним из немногих, кто заставлял меня чувствовать себя жертвой преступления, которое вот-вот должно было свершиться. Я ненавидела свой страх перед ним. Я постаралась унять сердцебиение, хотя, вероятно, было уже слишком поздно прятать какие-либо реакции моего тела от Олафа, потому что он теперь верлев, и мой пульс он наверняка почуял еще в тот момент, когда мое сердце забилось, как ненормальное.

— Анита. —