Расколотый мир - Анастасия Поклад

— Высшие силы, я так устала. Устала быть железной, надевать одни маски поверх других, устала держать то, что выскальзывает из рук и ломает пальцы. В первые месяцы у меня внутри все заходилось от наслаждения, когда я видела исполнение моих приказов, почитание, страх. А теперь мне уже почти все равно. Я воспринимаю это как должное и лишь раздражаюсь, если кто-то смеет ослушаться моей воли. Наверное, только на Теньку у меня не получается толком разозлиться. Может, потому что он видит меня насквозь, хотя я сама себе в этом порой не хочу признаваться. А может, из-за вашего благоволения к нему, высшие силы.

Высшие силы, вы видите все. Вы знаете, что я не жаловаться сюда пришла, не просить снисхождения. Устала быть железной — стану каменной, на пыль изойду, но эта проклятая война будет окончена. Но кому я еще скажу, как порой бывает страшно, досадно, унизительно, как я на одной интуиции пытаюсь постичь то, чему иные учились десятилетиями и все равно толком не выучились. Иногда я вижу сны, в которых голыми руками ломаю человеческие хребты. Нет, не человеческие, пытаюсь убедить я себя. Моих врагов. Они — не Принамкский край. Но порой кажется, что меня окружают одни лишь враги. Они ничего не понимают, все делают не так, часто портят дело, прикрываясь благими намерениями. Я хочу покарать всех и каждого, но пока не могу. Я ничего пока не могу и порой боюсь, что это бессилие к концу зимы меня доконает. Ни боли, ни смерти, ни ожидания, ни изматывающего труда — ничего я не боюсь так, как бессилия. Страшнее всего ощущать себя мышонком под кошачьей лапой. Прошу вас, высшие силы, помогите мне поскорей вырасти и свернуть кошке шею…

* * *

О деревянные ставни звонко бились капли дождя. Лернэ привычно хлопотала у печи, Ристя с отстраненным видом читала при свече. А на обеденном столе тарелки и кружки опять потеснили деловые бумаги.

— Мне нравятся ваши поправки, — заключила Клима, перечитав договор.

— Надеюсь, теперь ты его подпишешь? — устало осведомился Юрген. Его недавнее появление с ног до головы в подсохшей и отваливающейся кусками болотной жиже стало причиной женского (особенно Дашиного) переполоха, зато теперь сильф был отмыт, переодет, сыто накормлен и хотел поскорее отправиться спать. Но не раньше, чем вредная обда соизволит поставить на бумаге свой высочайший росчерк.

— Во-первых, у договора край подмочен, вот здесь даже точка расплылась, — Клима придирчиво приподняла бумагу двумя пальцами. — А во-вторых, он снова нуждается в правке.

Юра, уже во всех красках вообразивший себе теплую постель, малодушно подумал, что эту зануду проще убить, чем заключать с нею союзы. Но, разумеется, не всерьез. После лесной прогулки сильф проникся к девушке некоторой симпатией. Клима оказалась умна, обаятельна, с ней можно было часами говорить на всевозможные темы. Если б она еще договора влет подписывала!..

— Вот здесь нужно изменить «золото» на «белый жемчуг», — продолжила обда. — А после правки о трофеях добавить, что, кроме того, все договора Ордена с Холмами в наших союзнических отношениях признаются недействительными. Это будет логично.

Юрген слишком устал, чтобы оценивать логику Климы, поэтому кивнул, но про себя решил, что сегодня подписать договор и впрямь не выйдет. Завтра надо перечитать на свежую голову, а если потребуется — опять к Липке слетать. И летать до тех пор, пока проклятую бумажку не украсят обе подписи, к обоюдной выгоде сторон.

Даша, сидящая рядом с мужем, широко зевнула и словно бы невзначай пристроила голову на его плече. Тоже спать хочет, но не уходит, ждет, чем все закончится. Кстати, сама Клима на этот раз без «свиты»: Геры до сих пор дома нет, и Лернэ изредка, когда думает, что никто не видит, выходит ждать его на крылечко; а Тенька не вылезает с чердака, только однажды спустился за ужином. Правда, на печи лежит молчаливый и серьезный юноша по имени Зарин, но его обда почти не замечает и, тем более, не советуется. В конце концов, Юрген сгреб бумаги в охапку и пожелал всем доброй ночи, заявив, что подписание договора переносится на завтра. Или на послезавтра, если он полетит отчитываться начальству о новых правках. Обда не возражала, и вскоре сильфа ждал крепкий глубокий сон, безо всяких договоров, политических перипетий и, упасите Небеса, болотной жижи.

Клима дождалась, пока господа послы уберутся в отведенную им комнату, коварно глянула на оставленную без присмотра белую доску и отправилась к Теньке.

А утром дом проснулся от скандала на кухне.

— Тридцать четыре смерча! — бранился Юрген. — Чтобы я еще хоть раз выпустил доску из рук в этой невозможной стране!

— Ты ведь сам разрешил, — с делано непонимающим видом пожимал плечами Тенька. Колдуну любая брань была как гусю вода.

— Я разрешил изучить, а не испортить! Как ты вообще умудрился сотворить такое с изобретением детей Небес, человек без капли сильфийской крови?!

— Ну, понимаешь, там так интересненько получилось…

— Мне плевать, чего там у тебя получилось! Верни все как было!

— Я же говорю, там интересненькое дело, — примирительно отвечал вед без тени раскаяния в голосе. — Я один вектор тихонечко подкрутил, и вся сетка наперекосяк пошла. Теперь заново монтировать надо, иначе…

— Сколько времени это займет? — угрожающе поинтересовался Юрген.

— Не знаю, я еще не все вектора там передергал. Интересненькая штука…

Подтягивающиеся к месту разборок домочадцы постепенно вникали в суть конфликта. Дело в том, что минувшим вечером, когда сильфы отправились спать, колдун вылез с чердака, взял доску и чего-то с ней сотворил, да так, что ранимая сильфийская техника напрочь утратила летучесть. Это обнаружил Юрген, который с утра как раз собирался снова лететь на Холмы. Вернее, сперва он заметил пропажу доски, а уж потом, когда Тенька нехотя ее вернул…

— Ах, не все?! — возмущению сильфа не было предела. — Ты думаешь, я тебе позволю после такого хоть пальцем к доске прикоснуться? Дикарь принамкский! Колдун беззаконный! Да как твои руки вообще на такое поднялись!

— Перестань оскорблять Теньку! — влез Гера. — Все знают, что ты ему разрешил.

— Но я даже представить не мог, что человеку под силу как-то повлиять на свойства доски! — вырвалось у Юргена.

— Как это не под силу? А в Институте… — но тут Геру в бок пихнула Клима, и он осекся.

— Что в Институте? — с подозрением переспросил сильф.

— Там тоже доски летать отказываются, или забыл? — выкрутилась Клима.

— Так ведь от старости, а не от колдовства! — Юрген размашисто сел на лавку и снова помянул смерчи.

— Да ты не