Роберт Сальваторе - Демон пробуждается

Дело совсем не в этом, подумала Киска, но промолчала. Она кивнула и с трудом улыбнулась.

— Меня ждут дела…

— Вы не против прогуляться со мной после работы? — спросил Коннор. — Я ждал несколько недель — больше месяца, точнее говоря, — прежде чем хотя бы узнал ваше имя.

Киска растерялась, не зная, что ответить.

— Мне нужно спросить Петтибву, — сказала она, главным образом чтобы оттянуть время.

— Я заверю ее, что она может за вас не волноваться. — Молодой человек начал подниматься.

Киска сжала его плечо — и откуда в юной девушке такая сила, удивился он — и усадила обратно.

— Не нужно.

Она снова улыбнулась Коннору, подвинула к нему стакан, из которого так и не отпила ни глотка, и ушла.

— Ох, на мой взгляд, он такой симпатичный! — воскликнула Петтибва, спустя некоторое время застав Киску в маленькой кухне.

Она захлопала в ладоши, просто сияя улыбкой, а потом от полноты чувств заключила Киску в могучие объятия.

— Что-то не заметила, — с безразличным видом ответила та.

— Да неужели? — Отстранившись, Петтибва внимательно вглядывалась в ее лицо.

— Ты смущаешь меня.

— Я? — с видом простодушия переспросила Петтибва. — Ах, душечка, ты так и проживешь всю жизнь одна, если тебе не помочь, — она игриво подмигнула девушке. — Ну-ка, признавайся как на духу! Разве у тебя не делается тепло вот тут, — Петтибва коснулась рукой обширной груди, — и мурашки не бегают по телу, когда ты смотришь на господина Билдебороха?

Киска залилась краской, тем самым подтвердив, что ее названая мать права.

— И нечего смущаться, — продолжала та. — Так уж заведено в природе. — Она подцепила пальцем вырез платья Киски, оттянула его, ведя пальцем вправо-влево, заставляя груди девушки колыхаться. — Для чего, по-твоему, вот это, а? — Киска просто потеряла дар речи. — Для того, чтобы привлекать мужчин и кормить младенцев, — Петтибва снова подмигнула. — И второго не бывает без первого!

— Петтибва!

— Ох, да будет тебе! Я знаю, он тебе нравится, да и как может быть иначе? У него хорошие манеры, он купается в золоте. Племянник самого барона! Даже Греди отзывается о нем благосклонно, и, по его словам, этот юноша весьма неравнодушен к Бедной Киске. Когда он смотрит на тебя, в глазах у него искорки так и сверкают, а брюки чуть-чуть оттопыриваются…

— Петтибва!

Толстуха громко расхохоталась, а Киска снова задумчиво принялась за работу. Греди одобряет такое развитие событий, сказала Петтибва, но дело тут вовсе не в заботе о благополучии Киски. Если она выйдет замуж за знатного человека, Греди получит от этого двойную выгоду. Во-первых, породнится с людьми того круга, куда он давно стремится, а во-вторых, сможет успокоиться по поводу притязаний Киски на гостиницу.

Энтузиазм Греди по поводу этого союза меньше всего имеет отношение к ней самой. Другое дело Петтибва. Киска чувствовала, что ее приемную мать и в самом деле очень волнует и радует тот факт, что Киска удостоилась внимания такого красивого и влиятельного господина, как Коннор Билдеборох из Чезвайнд-Мэнор.

А что же сама она думает обо всем этом? Вот вопрос, и, по сути, только он и имеет значение. Но пока ей было трудно на него ответить. Нет, не сейчас, и не в присутствии сияющей Петтибвы.

— Он спрашивал, не могу ли я после работы прогуляться с ним, — сказала она.

— Ох, ну о чем речь! И если он захочет поцеловать тебя, позволь ему сделать это, — Петтибва ласково похлопала девушку по щеке. — Но вот они, — она снова тронула вырез платья Киски, — пусть немного подождут.

Девушка снова залилась краской и отвела взгляд. Грудь у нее развилась поздно, где-то лет в шестнадцать, и хотя она лишь добавила девушке красоты, Киска всегда испытывала из-за нее некоторую неловкость. С существованием этой ее ипостаси — женской, чувственной, сексуальной — свободный, все еще «девчоночий» дух Киски пока не смирился. Раньше Грейвис учил ее драться, помогал осваивать боевые приемы, но, как только грудь у девушки налилась, прекратил эти занятия. Словно между ней и ее любимым приемным отцом возникла незримая преграда — признак того, что она больше не была его маленькой девочкой.

Хотя, по правде говоря, Киска никогда не была «его маленькой девочкой». Так мог бы называть ее совсем другой человек, где-то далеко отсюда, в месте, о котором она ничего не помнила.

Она все еще не хотела взрослеть, внутренне была не готова к этому.

И все же просто не обращать внимания на ухаживания Коннора Билдебороха Киска не могла; хотя бы потому, что не хотела огорчать Петтибву.

Она отправилась с ним на прогулку и очень мило провела время. Он умел вести беседу — предоставил ей выбирать и тему, и улицу, по которой они шли, не углублялся в слишком личные вопросы. Она рассказала ему лишь о том, что Грейвис Чиличанк подобрал ее в деревне, которая, по его словам, называлась Сорный Луг, а после этого удочерил.

— Ужасно глупое название, правда? — смущенно спросила она.

И объяснила юноше, что не помнит, откуда на самом деле родом, в какой семье жила и даже как звучит ее настоящее имя.

Коннор простился с ней у дверей в задней части гостиницы. Он не пытался поцеловать ее. Просто взял на прощанье руку и поднес к губам.

— Я вернусь, — пообещал он, — но только если и вы этого желаете.

Она молчала, точно завороженная зрелищем его прекрасных карих глаз, обрамленных густыми ресницами. Он был высокий, стройный, но с красиво вылепленными, сильными мышцами. Прикосновение его руки пробудило в девушке вихрь странных эмоций, смутных ощущений, уже почти забытых…

— Ну, что скажете, Киска? — спросил он.

— Нет, — ответила она и увидела, как вытянулось его лицо. — Не Киска, — быстро добавила она и потом сказала, почти растерянно: — Джилли.

— Джилли?

— Или Джилл. Джилл, Джилл, не Киска, — повторила она, делая ударение на каждом слове. — Раньше меня звали Джилл.

Ее возбуждение передалось Коннору.

— Имя! — воскликнул он. — Вы вспомнили свое имя!

— Не Киска, нет! Джилли, Джилл. Я уверена в этом!

Он поцеловал ее прямо в губы, но тут же отпрянул, словно извиняясь, словно давая ей понять, что сделал это непроизвольно, исключительно охваченный внезапной радостью за нее.

Джилл никак не отреагировала на происшедшее.

— Вы должны пойти и сообщить Петтибве, — сказал Коннор, — хотя, конечно, мне ужасно не хочется отпускать вас сейчас.

Джилл кивнула и повернулась к двери, но он обхватил ее за плечи и со всей серьезностью спросил:

— Так возвращаться мне в таверну или нет?