Александр Тестов - Варяги.Книга первая.

Горящая лучина хорошо освещала не только стол, но и ее озабоченное, тревожное лицо. Ее светло-русые, почти белые волосы были распущенны и ниспадали на открытую грудь. Она поправила спущенное до пояса платье и взяла в одну руку пучок травы, а в другую три крупных камня.

– Пойдемаг… Пойдижанд и ты, мудрый Хиж, вспомни о моем муже…. Вспомни о моем сыне.

Прикрыв глаза, Койва, крепко сжав камни, отвела руку в сторону, а пучком травы стала медленно водить по шее, груди и животу.

– Мудрый Юмал… Ее шепот оборвал скрип входной двери, она резко дунула, погасив лучину.

– Койва! – зло позвал ее вошедший муж, – что за темень?

– Сейчас… я зажгу, – спокойно ответила жена, натягивая платье на плечи.

Порки на ощупь прошел к столу, сел и провел ладонью по столешнице. Стол был пуст.

– И подай браги, – приказал он.

Запалив лучину от углей в печи, Койва принесла браги и только теперь спросила:

– Помогла пой-трава? Порки недобро взглянул на нее и залпом осушил крынку с брагой.

– Да провались ты со своей травой! – грозно изрек он, отшвыривая пустой сосуд в сторону. Кринка с глухим звоном разбилась о печку.

– Ты накличешь на нас гнев Пойдемаг, – ничуть не испугавшись, ответила Койва, – ее пой-трава – верное средство.

Порки ничего не ответил. Подперев ладонью широкий лоб, он громко сопел, как кузнечные меха.

– Он что-нибудь сказал тебе? – спросила жена.

– Сказал! – рявкнул вепс, поднимая голову, – сказал! Только я почти ни слова не разобрал.

– Совсем ничего?

– Он бормотал на странном, незнакомом языке, – огрызнулся Порки, – я не знаю, чей это язык! Я не понял ни слова.

– Не единого слова? – не поверила жена.

– Нет, – резко изрек муж, – он говорил о каком-то злом боге Энкаведе, а когда я собрался уходить, сказал, что я должен учить какой-то москальский и что скоро к нам придет великий воин и всех нас убьет!

– Что за воин? – испуганно спросила жена.

– Кажется, он назвал его – Пипец!

Когда Порки вошел в свинарник, Павел лежал на соломенной подстилке и тихонько охал. Вепс приблизился, снял флягу с плеча и бросил рядом с пленником.

– Пей! – приказал Порки.

Павел с трудом приподнялся, болели ребра, живот, спина, но, главное, лицо он уберег. В темноте он нащупал флягу, выдернул деревянную пробку и стал пить принесенный отвар. Опустошив всю флягу, он отбросил ее под ноги вепсу.

– Мог бы и пивка принести… изверг!

Порки поднял бочку и сел напротив пленника. Павел тоже сел. Поерзал на соломе, устраиваясь поудобнее.

– Ну и что? – спросил он, подняв руки в боксерской стойке, – будем драться или разговоры разговаривать?

Вепс не ответил, он ждал, когда подействует отвар из пой-травы. Он не очень верил в эти бабьи штучки, но решил испытать. Ему во что бы то ни стало надо было выбить признание из этого новоявленного главы медвежьего рода.

В свинарнике было темно, и Павел не мог видеть глаз своего похитителя, однако он знал, чувствовал, что тот его разглядывает.

– Хорошо видишь в темноте? – спросил вдруг пленник.

– Хорошо, – почти мирно ответил вепс.

Сидеть было неудобно, болел копчик. «Сволочи», – подумал Павел и медленно лег, прислушиваясь к затихающей боли в спине, а потом осторожно повернулся на бок.

– Так что тебе надо?

– Правду.

– Какую правду, Порки? – спросил пленник по-вепски, сплевывая застрявшую во рту травинку из отвара, – устроили тут НКВД. Последнюю фразу он произнес по-русски.

– Что? – не понял вепс.

– Эн-ка-ве-де, – медленно ответил Павел, разделяя каждый слог, – это такой древний бог.

– Чей бог? – искренне удивился Порки.

– Дурак ты, Порки.

Неожиданно Павел почувствовал необычайное тепло внутри. Оно охватило желудок и устремилось вверх. Пленник икнул, а затем громко рыгнул, напугав хрюшек. Свиньи встрепенулись и, вскочив на ноги, весело захрюкали. Паша ощутил, как тепло добралось до горла. Последовала серия на удивление громких отрыжек. Звук в ночной темноте разнесся по всему сараю. А хрюшки, решив, что с ними ведут беседу, активно ее поддержали.

– Смачная, такая, отрыжечка, – икнув, произнес Павел. Свиньи не унимались и активно забавлялись в загоне.

– Тихо там, – рявкнул на скотину Порки.

Тепло подкатило к горлу и, оставив во рту сладковатый привкус, ударило в голову. Паше показалось, что он немного захмелел.

– Прикольно, – произнес он по-русски, – а нет ли у тебя еще чего попить?

– На каком языке ты говоришь? – спросил вепс, – ты ведь не бепся, не тягалажет* (*Тягалажет – живущий на данной территории, здесь – местный). Паша хмыкнул и ответил по-вепски.

– Дурак ты, Порки!

– Кто ты? Откуда?

– Опять в НКВД играешь? – пленник вновь перешел на непонятный вепсу язык. Порки, услышав имя древнего бога, спросил с интересом:

– Что за бог этот твой Энкаведе? Хмель в голове Павла разошелся и немного взбодрил.

– Энкаведе, – ехидно передразнил он вепса, делая ударение на последний слог. И вдруг, резко став серьезным, пригрозил, – не поминай имя бога всуе!

– Что? – не понял Порки.

– Не буди лихо, – Паша опять икнул, – пока оно тихо!

Хряки, издав прощальный хрюк, успокоились и улеглись, больше не мешая людям говорить о высоком.

– Чей это бог? – не унимался вепс, заинтригованный неизвестным представителем неизвестного пантеона. Паша, почувствовав прилив сил, сел, поднявшись без труда.

– Надо же, не болит, – сказал он по-русски, ощупывая себя, и тут, вспомнив о вопросе Порки, ответил по-вепски:

– НКВД – великий и кровожадный бог москалей!

– Бог войны?

– Хуже! Это злой бог Мести… я тебе сейчас расскажу.

Тут Павел как-то незаметно для себя перешел на русский, ибо его вепсского словарного запаса все равно бы не хватило.

– Слушай, деревенщина необразованная, сейчас я тебя просвещу….

Его монолог длился не менее десяти минут. Паша во всех красках пытался объяснить озадаченному вепсу историческое значение в судьбах москальского народа бога НКВД. Вепс слушал, как завороженный, и не перебивал. Павел поведал ему обо всех сложностях и перипетиях в жизни товарища Берии – главного жреца бога НКВД. Упомянул и основателя культа этого бога – товарища Сталина. Рассказал и о тех жертвах, что приносили жрецы на алтарь этого кровожадного бога.

Вепс слушал и не понимал, но часто вылетавшее из уст пленника имя бога заставляло его внимать рассказу с некоторым трепетом. Порки очень уважал богов, особенно древних. А жесты, которыми пленник сопровождал свое повествование, только усиливали его впечатления. Он пытался вспомнить, от кого он мог слышать имя Энкаведе. Он много общался со словенами – у них нет такого бога. Он ездил в борг к варягам, возил им дань, но и там не слышал об этом боге. И это укрепило его в вере, что пленник не их рода-племени, не бепся, а значит, он обманул его двоюродного брата, обманул всех! Хитростью вошел в доверие и захватил власть в медвежьем роде. Его власть – власть Порки.