Хозяйка Монстрвилля. Чудовищная уборка - Константин Фрес

все то, о чем вы подумали — этого не было!

Мы целовались долго, опьяненные сладостью этих поцелуев.

Но я чувствовала, как остывает его кожа под моими пальцами.

И как тает волшебство.

Так что мы успели отстраниться друг от друга до того, как принц снова обратился в скелет.

И не позволили нашим объятьям превратиться в смехотворные.

Просто я ушла подготовить ему постель в зале, на диванчике.

А когда вернулась на кухню — он уже сидел за столом в своей костяной ипостаси и пил кофе…

День мы проспали.

И даже не услышали, как бедолага, перепуганный сосед, проскользнул мимо моей двери, как мышь, к себе.

Он долго бродил по городу, не решаясь вернуться домой, и жена его долго тщетно умоляла вернуться.

Его странные, горячечные объяснения она высмеивала и называла бредом.

— Меньше пить надо, вот что! — ядовито сказала она, нервно расчесывая искусанную тараканами щеку. — Суп просто прокис, я забыла кастрюлю в холодильник убрать! Никто в нее не гадил, ты что, с ума сошел?!

— О-о-о, да-а-а, — тонкими противными голосами пищали тараканы, вслушиваясь в ее разговор и общими силами сдвигая со сковороды с котлетами крышку.

Над истерикой мужа насчет смерти и разговаривающей собаки она просто откровенно посмеялась.

— Да сейчас какой угодно костюм купить можно! — нервно орала она, обнаружив, что котлеты ее странным образом подгорели, испортились, и плавают в шипящем прокисшем подливе. — Маски напугался?! Подростки взрослого мужика напугали до судорог! Ну, хочешь, я схожу к этой девчонке и наподдам ей как следует? Давно пора, кстати…

В общем, помаявшись и хлебнув для храбрости, он тишком, тайком пробрался в подъезд и взлетел на свой пятый этаж, промчавшись мимо моих дверей быстрее чемпиона мира по бегу.

Вечером, когда мы с принцем проснулись и готовились отправиться на ночную работу, в дверь грубо постучали.

— Однако, — произнес озадаченный принц. В дверном глазке, прямо на него, смотрел огромный и злой выпученный глаз соседки. — А тут живут ужасно бесстрашные люди.

— Вот поэтому я и хотела малодушно сбежать, — пояснила я, невольно втягивая голову в плечи, когда соседка начала тарабанить в дверь ногами и руками. — Они мне житья не дают.

— Жаждут самоутвердиться за твой счет, — понимающе протянул принц. — А хочешь, я возьму тебя к себе жить?!

Я горько усмехнулась.

— В качестве кого? — спросила я без обиняков. — Твоей личной горничной? Служанки? Спасибо, но нет.

— О, конечно, нет, — торопливо заверил меня принц. — Я не хотел тебя обидеть! Почему горничная?! В качестве гостя и друга, конечно!

Друга.

Ах, вот как.

То есть, все утро мы целовались по-дружески?

Наверное, и Маркиза ждут такие же дружеские поцелуи?

— Вы слишком большой мальчик, ваше высочество, — язвительно ответила я, — чтобы не знать, что мальчики и девочки дружат только в раннем детстве! А потом дружба между ними невозможна! Особенно…

Грохот во входную дверь перебил мою мысль, и я лишь покачала головой.

— Особенно что? — вскричал принц, капризно топнув ногой. — Что не так?!

Ну вот, началось. Принялся показывать свой характер…

— А сам не понимаешь? — разозлилась я. — Так трудно понять?!

— Понять что?

В дверь снова требовательно загрохотали.

До наших темпераментных разборок стучащим было все равно.

— Да мы целовались! — вскричала я, заводясь тоже.

— И что?!

— А то! — я яростно топала ногами, ничем не уступая принцу. — То! Предложения руки и сердца что-то не последовало!

— Что-о-о?!

— Ага! Я так и думала!

— Думала что?!

— Что эти поцелуи ничего не значат для тебя! — я яростно ткнула в сторону принца пальцем.

Принц даже задохнулся от злости.

— Это ты сама за меня решила?!

— Уж явно не столько, чтоб делать предложение, не так ли? — не унималась я.

— А ты рассчитывала получить предложение руки и сердца?!

— А ты думал, я целую молодых людей просто для разнообразия?! Хобби у меня такое?! Так вот нет! Я целуюсь тогда, когда!..

— Когда что?!

Нашу перепалку снова перебил грохот. Да такой сильный, что я своих слов не расслышала.

Этот стук вывел принца из себя.

Зарычав злобнее голодного Бобки, он круто развернулся на сто восемьдесят градусов и с топотом промчался до дверей все три шага, что были нужны, чтоб их достичь.

Рывком их распахнул и нос к носу столкнулся с искусанной тараканами соседкой.

На голове ее, в жиденьких кудрях, восседали развеселые тараканы.

Они перегрызали острыми зубищами по волосине, и, развлекаясь, заплетали волосы в новые прически.

Притом соседка все больше и больше походила на покойного Горшка…

— Я занят! — крикнул принц в ее побледневшее лицо. — Чего вы ломитесь, чего вам надо?!

— А… ав… — соседка, белая, как мел, водила по воздуху руками, как глухонемая, пытающаяся объяснит цель своего визита языком жестов.

— Можно, я обглодаю ее череп? — хриплым преступным голосом произнес Бобка, прибежавший на звуки ссоры.

— Я, пожалуй, пойду, — отчетливо произнесла соседка и развернулась, как механическая игрушка.

— Куда?! — заорал принц. — Стоять!

— Да на какой черт она нам нужна? Выгоните ее, — кричала я. — И пусть больше никогда не приходит!

— Ну, ляжку-то можно куснуть? Всего разок? — не унимался Бобка.

— А в Монстрвилль мы как доберемся? — желчно спросил принц.

— На Экспрессе, — недоумевая, пожала плечами я.

— Очень хочется снова с Анжеликой столкнуться, да?

— Отпустите меня, а?! — ни жива, ни мертва, пропищала соседка, дико вращая вытаращенными от испуга глазами.

Но у принца был свой план.

Он снова взмахом руки надел корону и мантию.

И решительно выдернул горящее перо из рукава, подбитого горностаями.

Это самое перо он без колебаний вонзил соседке в зад, и она обернулась в огромную шумную птицу, вопящую от ужаса и колотящую крыльями.

— На ней полетим, — скомандовал злой принц, втаскивая птицу в мой дом и захлопнув за ней дверь.

Спорить было бесполезно…

* * *

Толстая горластая птица, в которую обратил соседку принц, принесла нас в Монстрвилль быстрее Экспресса.

Стартовали мы из парка.

И кто видел наш старт — если в полночь вдруг были зрители этого действия, — подумали, что кто-то запускает салют.

Соседка оказалась птицей крепкой, увесистой, толстожопой. Хоть и с красивым оперением сказочной жарптицы.

Даже мой фонарик над головой потускнел в свете ее блеска.

Даже в птичьей ипостаси она все равно походила на Горшка своим странным хохолком.

У нее был безумный взгляд и крепкий загривок, на котором мы втроем с Бобкой и разместились.

А еще она, кажется, боялась высоты.

Или делала вид, что боится.

Или привыкла решать все вопросы слезами, истериками и мелким женским шантажом.

Взлетев над парком, понукаемая принцем, она заверещала ну точь-в-точь как хорошая шутиха, и сделала вид,