Хозяйка Монстрвилля. Чудовищная уборка - Константин Фрес

супом или компотом?..

— Я тебе нравлюсь?! Правда-правда?! Даже таким?! — в сильном волнении выкрикнул принц.

— Правда, — выдохнула я, отворачиваясь от входа. — Не такое уж ты ужасное чудовище. Худоват, конечно, но в целом парень добрый. И не ленивый. И веселый.

Признание и стыд жгли мои щеки и губы.

Я просто-таки боялась глянуть в его пустые глазницы теперь.

Наверное, он сочтет меня полной дурой. Ведь кто еще, кроме полной дуры, влюбится в скелет?! Но что есть, то есть.

— Я, кажется, люблю тебя, вашество. И даже ужасно ревную. Иногда…

Это я произнесла тихо-тихо. Шепотом. Признаваясь, наверное, только самой себе.

Дверь ванной распахнулась. По линолеуму раздались странные шлепающие шаги.

То есть, шаги-то были обычные, как любые другие шаги босых влажных ног.

Только откуда у скелета влажные ноги?!

Он что, в сланцах купался?! В моих меховых тапочках и уничтожил их кипятком?!

Беру свои слова обратно! Ты ужасное чудовище, убийца меховых тапочек!!!

Я молниеносно оглянулась и тут же вскрикнула, выронив почти опустошенную чашку со сладким напитком на пол.

Нет, принц не стал человеком.

Но и скелетом он больше не был.

Его тело было прозрачным, словно сотканным из воды, или из чистейшего хрустального стекла.

Свою нижнюю часть туловища — слава богу! — он сообразил замотать в полотенце.

От сильного волнения он, наверное, и не сообразил, что теперь выглядит иначе.

Потому что на себя-то он мало внимания обращал, все больше на меня таращился, торопливо заворачиваясь в полотенце.

И мне очень повезло, что он не выскочил из своего любимого кипятка прям голышом.

— Ой, — сказал он, увидев мой испуг и заметив, наконец, свое прозрачное тело.

С удивлением поднял свою хрустальную руку, повертел ею и так, и этак, рассматривая переливы света на пальцах и играющих мускулах.

— Кажется, в твоем мире не принято, чтоб скелеты разгуливали совсем уж без плоти, — заметил он. — И он меня приодел. Я вроде как есть, но меня, вроде как, и нет.

Принц, обретя прозрачную плоть, оказался хорошо сложен, широкоплеч.

С широкой грудью, с подтянутым плоским животом — о, стыд, куда я уставилась?! — узкобедрый.

У него был гордый профиль и длинные волосы — и это все, что я могла о нем сказать.

Разглядеть черты его прозрачного лица было затруднительно.

Но и эта форма его существования мне очень нравилась.

— Ванна пошла тебе на пользу, — смущенно заметила я. — Ты очень… похорошел.

— Да, — радостно разглядывая себя, ответил принц. — Так гораздо лучше, чем брякать костями!

— Ну, — промямлила я, неожиданно смутившись, указывая на мягкий диванчик у стола, — присаживайся… тесь, ваше высочество. Угощайтесь. Поуж… позавтракаем, то есть, и ляжем спать. Нужно отдохнуть прежде, чем снова заняться ремонтом и уборкой…

Я сообразила, что в данный момент принц больше мужчина, чем скелет.

А у меня экстремально короткое платье! Чуть скрывающее трусики!

Вот стыд!

Я поспешила усесться на стул и натянула его на голые коленки.

Принц проследил за моими неловкими попытками прикрыться и вдруг улыбнулся.

— А мне нравится ваша мода, — вдруг сказал он. — И платье на тебе хорошо. И ноги у тебя красивые. Тебе говорили об этом?

О, черт!

Скелет стал больше мужчиной, чем скелетом, как-то уж очень внезапно.

Обретя плоть, он вдруг озадачился очень плотскими вопросами.

Чем я думала, оставляя его на ночлег у себя?!

Куда я собиралась положить его спать?

В чулан, в компанию к старой гардине и пыльному Деду Морозу?!

Придется стелить в зале, на диванчике…

Но оставаться в одной комнате с этим горячим во всех смыслах самцом было б небезопасно…

— Не смущайте меня, — сухо ответила я, пряча упомянутые красивые ноги под стул. — Давайте скорее есть, и спать ляжем. Я устала.

— И поэтому ты приготовила глинтвейн, кофе и шоколад, словно для романтического свидания? Кстати, я ничуть не против.

Меня кинуло в краску.

О, господи, что он обо мне подумает!

Да поздно каяться. Уже подумал.

— Глинтвейн чтоб согреться, — ответила я. — А шоколад чтоб поднять настроение. Вам же было грустно. Вот я и подумала… Попробуйте, — я отломила кусочек от плитки, — он не очень сладкий. Но зато вкусный. Потому что в нем много орехов.

— А слаще есть? — поинтересовался принц.

Он взял мою руку и поднес к свои губам.

Взял из моих пальцев сладкий шоколадный кусочек губами, и я ощутила жар его распаренного молодого тела.

И мягкое влажное прикосновение его губ…

— У тебя такой вид, словно ты руку кладешь в пасть к крокодилу, — заметил он, по очереди бережно облизывая — о, господи! — мои пальцы, испачканные растаявшим молочным шоколадом. Касаясь каждого мягким языком. — Зрачки огромные и черные. А уверяла, что я не такое уж чудовище.

— Это-то и страшно, — брякнула я, млея.

Сил, чтобы отнять свою руку у него, не было.

Я словно приклеилась к стулу пятой точкой, и, напряженная, как струна, блаженствовала, пока он сцеловывал сладкий вкус с моих пальцев.

С моего запястья, считая удары пульса под тонкой кожей.

Подлец костлявый, он что, вздумал меня соблазнить?!

Я крепко зажмурилась, но так стало только хуже.

Потому что теперь я не видела его хрустального прозрачного нереального тела.

Я чувствовала его горячую живую кожу.

Его живое, плотное, сильное тело.

Его сильные пальцы, которыми он обхватил мое запястье и осторожно потянул меня к себе.

Его крепкие горячие плечи под своими ладонями, его сильные бедра — под своими бедрами.

Я сидела у него на коленях, верхом, обнимая его ногами, бессовестно обхватив его молодое, сильное тело руками.

А его сильные, гибкие пальцы зарылись в мои волосы на затылке, и привлекли меня к нему с одной только целью — поцеловать.

Когда я ощутила орехово-шоколадный вкус на своих губах, я взбрыкнула, попыталась отстраниться, соскочить с его коленей.

Но он поднялся, удерживая меня на весу, и соскакивать стало не с чего.

Напротив — пришлось сильнее обнять его ногами, чтоб не свалиться позорно на пол.

И он совершенно бессовестно подхватил меня горячими ладонями под голые бедра. В самом чувствительном и мягком месте.

И все целовал и целовал, так, что все мое существо растаяло от наслаждения, как эта шоколадка.

Я приникла к нему со всей страстью, и даже осмелилась запустить пальцы в его влажные волосы, и ответила на его поцелуй, чуть не постанывая от наслаждения.

— Знаешь, — хрипло произнес он, когда мы сделали небольшую передышку, чтоб глотнуть воздуха и не сойти с ума, — а ведь ты мне тоже нравишься…

* * *

Запись 13. Решительные действия

Вот