Часовой: Курсант - Дейлор Смит

class="p1">С наступлением вечера стало резко холодать. Я начал тосковать по оставленным у городских привратников доспехам. Вот уж не ожидал, что так быстро привыкну к этой железной шкуре и без нее буду чувствовать себя голым и незащищённым. Единственное, что я успел незаметно вытащить и спрятать за пазухой, это небольшой круглый пенал из промасленной кожи, с географическими картами. Я решил, что мне они будут гораздо полезнее чем тому, кто, осматривая доспехи погибшего Часового, захочет наложить на них лапу.

Когда я толкнул дверь гостиницы, за моей спиной окончательно стемнело, а ночной холод вовсю щипал меня через тонкую грязную ткань нательного белья. Войдя внутрь, я очутился в большом помещении, щедро освещённом свечной люстрой под стропилами низкого потолка, да жарко полыхавшем в камине пламенем, дарившем блаженное тепло.

Тут же стояли несколько пустующих столов со стульями, были расставлены вешалки. На второй этаж вела широкая лестница с вытертыми ступеньками. Слева от входа, из-за стойки выглядывал мужик лет пятидесяти в стареньком, но чистом камзоле, и с неодобрением рассматривал мою скромную персону.

Чтобы не обострять неловкую ситуацию, я торопливо приблизился к нему и запустил руку в карман. Хозяин гостиницы вопросительно изогнул седую бровь. Его живые, внимательные глаза на миг задержались на моей рубахе, мрачной небритой физиономии, и он с ледяным спокойствием произнёс:

— Чем могу быть полезен молодому господину?

Я, торжествуя, шлёпнул на дубовую поверхность стойки железной бляхой и выдохнул:

— Комнатой до утра, хорошим ужином и… Если вас не затруднит, какой-нибудь одеждой. Меня устроит любая. Она всяко лучше будет тех обносок, что сейчас на мне. Все запишите на счет городского Корпуса Часовых. На имя капитана Ставрогина. Я курсант, из Академии. Проездом в вашем городе.

Не сказать, что услышав мою проникновенную речь, он расчувствовался, всплакнул и принялся обхаживать меня как любимого внука. Да я на это и не рассчитывал. Мне в тот момент было достаточно и обычного человеческого участия. Хозяин «Адмирала» лишь вздохнул, положил перед собой толстую книгу в потрёпанном переплете и, раскрыв на нужной странице, потянулся за пером с чернильницей. Не глядя на меня, он пробурчал:

— Звать то тебя как, курсант?

— Альрик… Альрик Безродный, — я скрипнул зубами, но соврать язык не повернулся. К моему удивлению, хозяин и ухом не повел. Или же знать не знал о внутренних делах Часовых или же ему было на них плевать с высокой колокольни. Только вписал мое имя в книгу и пробормотал:

— Дал же бог фамилию… Ладно, так и запишем. Что, мил человек, смотрю, служба у вас не сахар?

Я неопределённо пожал плечами, изображая из себя битого жизнью вояку.

— Да так… Попали в переделку, отстал от своих. Теперь вот возвращаюсь домой.

Захлопнув книгу, хозяин участливо сказал:

— Всякое бывает, согласен. В чужие дела лезть не буду. Скажу только, что капитану Ставрогину я доверяю. Он надёжный человек. В принципе, одного жетона было бы достаточно для открытия кредита. Но если за тебя и он поручился… Вот, держи ключик. Комната на последнем этаже. Маленькая и простая. Но тебе будет достаточно. Половой принесет тебе воды, помоешься. Одежку кой-какую дадим. Ужин будь позже. Устраивает?

Я ушам своим не верил. Устраивает? Да не то слово!

— Надеюсь, проблем не будет, — утвердительно добавил хозяин. Я машинально ляпнул в ответ:

— Слово дворянина.

Стоящий за стойкой человек чуть насмешливо покачал головой. Я покраснел. Вот к чему я это сказал? Только потому, что в детстве с отцом любил смотреть старый фильм про гардемаринов? Отец в свою очередь уверял, что это был один из любимых фильмов его детства… Мне нравилось. Я на миг зажмурился, прогоняя воспоминания. Это другой мир.

Поднявшись по скрипучим ступенькам на самый верхний этаж, я быстро отыскал свой номер. Вошел, осмотрелся. М-да, весьма аскетичное жилище. Небольшая каморка под самым потолком. Узкая кровать, умывальник с тазиком, вещевой сундук, маленький стол да табурет без спинки. И вся недолга. Но как по мне, так царские хоромы. Через довольно большое круглое окошко, забранное тонким переплетом, проникал свет уличных фонарей. Я зажёг стоящую на столике масляную лампу и со вздохом опустился на продавившуюся под моим весом койку.

Тут же дверь приоткрылась и в каморку вошел хмурый невысокий тип. Он поставил рядом с умывальником ведро парующей воды и положил на кровать объёмистый сверток.

— Тут полотенце и одежда, — ковыряясь в ухе, сказал он. — Жрать сюда принести или в общий зал спустишься?

Я здесь даже не стал рассуждать и попросил доставить еду в комнату. Не хотелось светить своей физиономией на людях. Скривившись, словно хлебнув уксуса, половой кивнул и пообещал, что минут через двадцать все принесёт. Закрыв за ним дверь, я торопливо разделся и, пользуясь тазиком, более-менее помылся, смывая с себя запах пота и грязь. Закончив с помывкой, я посмотрел на свое отражение в надраенной до блеска стальной пластине, повешенной над умывальником и заменяющей зеркало. Вытянутое, худощавое лицо, тяжёлый взгляд человека, много повидавшего, так контрастирующий с молодым обликом. Покрытые густой щетиной щеки. Побриться бы… Но я сомневался, что найду здесь станок «Жиллет»! А скоблить морду опасной бритвой еще надо уметь.

Так, а что мне радушный хозяин передал в качестве одежды? Простые штаны, рубаха, похожая на двубортный военный бушлат, тонкая куртка. Все явно было ношеным, но чистым и свежим. Я оделся, бережно положил жетон-пропуск во внутренний кармашек куртки, собрал свое грязное тряпье в узелок и положил возле ведра, куда слил всю оставшуюся после омовения почерневшую воду. Вот теперь я почувствовал себя человеком. Снова скрипнула дверь и ко мне вошёл все тот же хмурый тип. Он молча поставил на столик, подвинув коптившую лампу, оловянный поднос со снедью и, подхватив ведро с узелком, скрылся за дверью.

Едва дождавшись его ухода, я как волк на овечку, накинулся на еду. Краюха хлеба, головка сыра, да миска рассыпчатой гречки со шкварками, небольшой кувшин молока. Еда бедняков. Но я смел все, не привередничая, шумно вылакал молоко и сыто потянувшись, вздохнул.

В комнатушке было довольно прохладно, и я натянул куртку. Подумал и положил в карман, к бляхе, кожаный пенал с картами. Не хотелось бы по собственной неосмотрительности оставить его в гостинице. Лег на кровать, накрылся тонким шерстяным одеялом и закрыл глаза. Лампу тушить не стал. За окном окончательно стемнело и только мерцали желтоватыми пятнами огоньки фонариков. Я быстро согрелся. Меня разморило и стало клонить в сон. Я и не заметил, как провалился в щадящую мой уставший организм темноту…

Проснулся от того, что