Александр Розов - Золотая жаба Меровингов

— Угу, — буркнул Турофф, — давай сообщим журналистам про законспирированную секту адептов Ассаргадона, направленную против христианских корней Европы. Это отлично впишется в PR январского закона Евросоюза «О защите европейской цивилизации».

— Шутишь? – недовольно проворчал спец-комиссар.

— Угу. Весь наш Евросоюз, это затянувшаяся шутка, причем несмешная.

— Отто! – с упреком произнес Журбен, — ты же сам в январе хвалил закон Ван-дер-Бима, причем правильно хвалил. Всего за сто дней мы, практически, искоренили исламский экстремизм. Или ты забыл, как нам мешала работать всякая гнилая толерантность?

— Пьер, я ничего не забыл. Но я не боюсь признать, что тогда, в январе, я ошибался.

Тут, один из двух лейтенантов, прислушивавшихся к разговору, решил встрять.

— Но, майор, почему вы говорите, будто ошибались? Ведь, хорошо, что из ЕС вышибли тряпкоголовую сволочь с их муллами и джихадом!

— Видишь ли, парень, — лениво откликнулся Турофф, — в этой жизни все имеет цену. Ты устраняешь какую-то проблему, значит, ты создаешь какую-то другую. Вот, например, Муссолини почти сто лет назад искоренил мафию. Классно! Аплодисменты! Но взамен мафии он насадил своих штурмовиков-легионеров. Хороша цена, как, по-твоему?

— Это плохой пример! – возразил второй лейтенант, — ведь Муссолини был фашист!

— А это кто, по-твоему? – спросил майор, и лениво махнул рукой в сторону блок-поста в желтом периметре. Там, в стаю телерепортеров уже затесался католический священник какого-то высокого ранга (судя по припаркованному рядом престижному автомобилю с нарисованной на борту эмблемой в виде «апостольских ключей»).

— Это? Но, это же патер.

— Угу, — майор кивнул. Лейтенант недоуменно поморгал глазами, и спросил:

— А к чему вы говорили про Муссолини и легионеров-фашистов?

— Стресс у меня, вот к чему. Выпить у тебя есть? Не смотри так на спец-комиссара, он в данный момент закроет глаза на некоторые вольности с алкоголем на работе.

— Закрою, — подтвердил Журбен.

— Да, мсье, конечно есть! – обрадовался лейтенант, и протянул Туроффу фляжку.

Тот поблагодарил кивком, отвинтил крышку, и сделал глоток. Во фляжке был бренди. Нормально. Под настроение. Турофф глотнул еще, и подумал, что правильно ушел от обсуждения закона «О защите европейской цивилизации». Бесполезно объяснять этим мальчишкам, что замена «мультикультурализма и толерантности» на «возвращение к христианским корням Европы», это не «победа над ползучим исламизмом» как сейчас выражаются доминантные парламентарии и TV-ведущие, а явная капитуляция перед исламизмом, как принципом. По сути сделали шаг в сторону халифата. Не исламского, конечно, а христианского, и это разница, но большая ли? Пока — большая. Но: «еще не вечер», как говорили пираты — охотники за галеонами. Можно было сейчас напомнить лейтенантам о конкордате Римско-Католической церкви с Муссолини и с Гитлером в борьбе против «безбожного марксизма» смысла никакого. Они не поймут. Пока. Они сейчас в доктринальной эйфории. Вот победили исламизм. Теперь победим сатанизм, восстановим правильную мораль-культуру, и жизнь у нас станет шоколадная. Угу…

Так что не стал Турофф ничего объяснять лейтенантам про патера, а сделал еще глоток бренди, закрутил обратно крышку, и вернул фляжку второму лейтенанту.

— Спасибо, парень.

— Не вопрос, мсье! Вы так круто отработали этого сатаниста.

— Не очень круто, — ответил майор, — и не сатаниста, а ассаргадониста.

— Все-таки, это был сатанист, — заметил первый лейтенант, — я уже глянул по Интернет библейскую энциклопедию. Так вот: Ассаргадон был ассирийский король, который в ветхозаветные времена правил Вавилоном. Ясно, что сатанист.

— Кстати, это существенно! — сказал спец-комиссар Журбен, — Сейчас надо будет что-то говорить прессе, и не случайно патер приехал. Церковь же в курсе этого, про Вавилон.

— Церковь, конечно, в курсе про Вавилон, — согласился Турофф, — но давай, Пьер, ты это сделаешь без меня. Можешь рассказать им про адскую сатану с гекосогеном, получить благословение, потискать журналисток, там вроде, есть две-три не очень страшные...

— Отто! – укоризненно перебил Журбен, — Без тебя обойтись никак невозможно!

— Еще как можно, — возразил майор, — тем более, я же выпил. Вдруг ляпну что-нибудь?

— Не ляпнешь. Для тебя два глотка бренди, это вообще ничего, я–то тебя знаю.

— Еще, Пьер, ты знаешь, как я не люблю вот это, особенно с участием духовных лиц.

— Извини, Отто, но сверху намекнули… Ты понимаешь?

— Ясно. Какой хоть ранг у этого субъекта?

— У какого субъекта?

— Пьер, ты меня отлично понял. Итак: какой у него ранг?

— Викарий, — пробурчал спец-комиссар, которому явно это тоже не очень нравилось…

…Но пришлось участвовать в спектакле. Можно было бы послать к черту, и ему, Отто Туроффу, ничего бы не было. Но Журбен получил бы минус в анкету за недостаточную политкорректность специального оперативного состава. Журбена жалко. У него большая семья, расходы всякие. Ему нужно повышение. «Ладно, — подумал Отто, — а по мне, хоть викарий, хоть ***рий. Приду домой на полчаса позже. Все равно никто не ждет».

Оказалось, что католический поп даже упростил это дело (если можно назвать «делом» общение с прессой). Поп (по сути – после введения закона Ван дер Бима) официальный правительственный чиновник в духовной сфере, позиционировал себя, как центральную фигуру уличной пресс-конференции. Ведь пресечение теракта знаменовало очередную победу церкви над сатанизмом. От майора-переговорщика в этих условиях требовалось только делать решительное лицо и отвечать в стиле:

«Да, мсье викарий».

«Нет, мсье викарий».

«Не могу знать, мсье викарий, этого нет в инструкции».

Точнее, викарий хотел услышать от него нечто более развернутое, однако, после трех упомянутых ответов, понял, что каши с майором не сваришь, и решил: и так сойдет.

Так что, через полчаса майор Турофф был свободен. Группа обеспечения предлагала подвезти его до дома, но он сказал: «На хрена мне домой», и от него тактично отстали. Пожелав коллегам счастливого дня, майор двинулся пешком по одной из улиц старого города, не думая о том, куда идет. Впервые в жизни ему было тошно после абсолютно успешной отработки освобождения заложников. БУДТО БЫ абсолютно успешной. Два обстоятельства существенно омрачали настроение.

Первое – объективное. Отто Турофф, прокручивая в голове свое общение с Ансетти, все больше склонялся к мысли, что дурацкий захват заложников этим параноидным поэтом Ассаргадона представлял собой прикрытие для подготовки другого теракта. Ну, а если в прикрытии задействован заряд 20 фунтов гексогена и захват полтораста заложников, то основной теракт… Даже фантазировать не хочется, что это может быть.