Джозеф Дилейни - Секрет Ведьмака

Я сделал четыре быстрых шага вдоль стола и со всей своей силой ударил посохом по фигуре в плаще с капюшоном. Не издав ни звука, Морган метнулся куда-то вправо, и я услышал звук падения кресла.

Я торопливо вытащил из кармана трутницу, разжег свой огарок свечи, высоко поднял его над головой и огляделся. Кресло лежало на боку, с него на пол свешивался черный плащ. И никаких признаков Моргана! Я потыкал в плащ посохом, по под ним ничего не было. Морган растворился в воздухе!

Однако я заметил кое-что на столе. Сам стол выглядел совершенно сухим — никаких следов капающей воды или тем более лужи, но к медному подсвечнику был прислонен черный конверт.

Поставив огарок на край стола, я взял запечатанный конверт, на котором было написано:

Моему новому ученику Тому Уорду

Я разорвал конверт и развернул лежащий внутри листок бумаги.

Ты видел, на что я способен. И то, что только что было сделано, я всегда могу повторить. Я поймал твоего отца в ловушку в лимбе и, следовательно, могу добраться до него, когда захочу, заставить поверить во все, во что пожелаю. Нет предела мучениям, которым я в состоянии подвергнуть его.

Если хочешь избавить своего отца от них, подчинись моей воле. Во-первых, мне требуется кое-что, хранящееся в доме Грегори. На чердаке у него стоит запертый письменный стол, а в нем деревянная шкатулка с гримуаром, книгой могущественных заклинаний и ритуалов. На обложке зеленой кожи вытиснен серебряный пентакль — три круга, один больше другого, с пятиконечной звездой внутри. Эта книга моя. Принеси ее мне.

Во-вторых, не говори никому ни слова о том, что видел. В-третьих, смирись с тем, что теперь ты мой ученик, с сегодняшнего дня и на последующие пять лет, а иначе твой отец будет страдать. Если ты готов принять все это, трижды стукни по крышке стола. Каково бы ни было твое решение, дверь отперта, и ты можешь уйти. Выбор за тобой.

Мысль о страданиях папиной души была невыносима — и в то же время я никак не хотел быть учеником Моргана. Поэтому стучать по столу не было ни малейшего желания, но… это даст мне какой-никакой выигрыш во времени. Морган подумает, что я согласен с его требованиями, и не станет пока мучить папу, а потом я посоветуюсь с Ведьмаком. Он-то уж что-нибудь непременно придумает.

Я сделал глубокий вдох и трижды постучал по столу. Затаил дыхание, прислушался, но в комнате по-прежнему было тихо и спокойно. Я толкнул дверь, и она открылась. Я не расслышал, когда отодвигали засов, но, очевидно, это произошло. Я вернулся к столу, взял трутницу, задул свечу, сунул то и другое в карман. Потом подхватил посох, покинул комнату и открыл переднюю дверь.

И чуть не упал от изумления. Уже было совсем светло! Солнечный свет отражался от снега, и с рассвета прошло не меньше двух часов! Хотя мне казалось, что я пробыл в комнате Моргана не больше пятнадцати минут, на самом деле миновало трудно даже сказать сколько часов.

Объяснения этому у меня не было. Ведьмак говорил, что Морган опасный человек, который якшается с тьмой. Однако Ведьмак ни словом не упомянул о том, на что на самом деле способен Морган, — вроде того, свидетелем чего я стал. Морган оказался могущественным, чрезвычайно опасным магом, и от одной мысли о том, чтобы снова встретиться с ним, меня бросало в дрожь. Я торопливо зашагал по снегу вверх по склону холма, к дому Ведьмака.

Глава 13

Обман и предательство

Вскоре я уже видел дом. Судя по дыму из труб, внутри ждало тепло, по которому я так истосковался.

Я постучал в заднюю дверь. Мой ключ открывал большинство замков, но сейчас использовать его я не стал. Что ни говори, какое-то время меня здесь не было, и, наверно, более вежливо было бы дождаться приглашения войти. Пришлось постучать трижды, прежде чем в конце концов мне открыла Мэг. Она отступила на шаг и приветливо улыбнулась.

— Входи быстрее, Том, а то там такой снег! — воскликнула она. — Рада, что ты вернулся.

Я снял плащ и крутку, прислонил в углу посох и отряхнул снег с сапог.

— Садись. — Мэг подвела меня к очагу. — Ты дрожишь от холода. Чашка горячего бульона тебя согреет. Больше пока ничего предложить не могу, но позже состряпаю что-нибудь посерьезнее.

Я дрожал не столько от холода, сколько от всего, что произошло в комнате Моргана, но постепенно, грея руки у огня, начал успокаиваться. От сапог поднимался пар.

— Приятно видеть, что все твои пальцы целы! — воскликнула Мэг.

Я улыбнулся и спросил:

— Где мистер Грегори?

Может, ушел, потому что кому-то потребовалась помощь ведьмака? Хорошо бы. Это означало бы, что он снова чувствует себя вполне прилично.

— Все еще в постели. Отдыхает, как только выпадает возможность.

— Значит, пока ему не лучше?

— Он выздоравливает, но медленно, — ответила Мэг. — На это требуется время. Сразу не получается. Постарайся слишком уж не волновать и не обременять его. Он очень нуждается во сне и в покое.

Она поставила передо мной чашку источающего пар куриного бульона. Я поблагодарил и принялся пить его маленькими глоточками, чувствуя, как согреваюсь изнутри.

— Как твой бедный папа? — внезапно спросила Мэг, усевшись в свое любимое кресло-качалку. — Ему лучше?

Я ужасно удивился, что она помнит об этом; к глазам снова подступили слезы.

— Он умер, Мэг. Но он очень сильно болел.

— Какая печальная новость, Том. Мне очень жаль. Я знаю, что это такое — терять близких…

Внутри у меня все сжалось в тугой узел — при мысли о потере папы и о том, как Морган обошелся с его духом. Папа такого не заслуживал. Нельзя допустить, чтобы это повторилось. Нужно что-нибудь предпринять.

Мэг молча глядела на огонь. Спустя некоторое время она закрыла глаза и принялась негромко напевать какую-то мелодию. Покончив с бульоном, я встал и поставил чашку на стол.

— Спасибо, Мэг. Было очень вкусно, — сказал я.

Она не ответила и, казалось, уснула. Вообще-то она часто подремывала в своем кресле-качалке около очага.

Я не знал, что делать. Мне хотелось поговорить о Моргане с хозяином, но он явно был не в том состоянии, чтобы беспокоить его по этому поводу. Вдруг от разговоров ему станет хуже? Может, пока он спит, имеет смысл подняться и взглянуть на этот гримуар; проверить, там ли он, где указал Морган. Одно не вызывало сомнений: теперь, когда учитель так сильно болен, а Алиса исчезла, я мог рассчитывать только на себя. Сейчас меня волновало одно — как найти правильное решение и помочь папе. Только это имело значение; я должен был помешать Моргану терзать его. Но как? Для начала, видимо, следовало поискать гримуар…