Хозяйка Монстрвилля. Чудовищная уборка - Константин Фрес

в бумажные полотенца, и ждала, переводя дух, пока с них стечет масло.

А потом подхватывала заказ и с топотом уносилась к конторке, вручить заказчику.

Поговорит с ней нам тоже удалось, когда она яростно раскатывала блин теста.

Да в него младенца завернуть было можно!

— Зачем такой огромный пирог?! — вскричала я.

— По пять медяков штука! — пыхтела она. — Голодному гному пойдет.

— А не гном не возьмет ведь? — поинтересовалась я.

— Не осилит, — ответила гномиха. И скривилась.

— Так можно сделать пять мелких, по грошу! — сказала я. — Глядишь, и еще кто-нибудь прихватит. Да и гном возьмет не на пять грошей, а на семь, например.

— Или на три, — гномиха тотчас же подумала о плохом.

Я покачала головой.

— Нет, — твердо ответила я. — На семь. На три не наестся.

— Ну! — воскликнула гномиха. — Давай попробуем. Будешь лепить мелкие пироги. А ты умеешь с тестом возиться? — неуважительно ткнула она принца в бок.

Тот поглубже спрятался в куртку, отчаянно замотал головой.

— Значит, будешь внимать готовые! — гномиха решительно всучила ему шумовку. — Ну, раздевайтесь! Фартуки тут! — она ткнула пухлым пальцем в шкафчик.

— А оплата труда какая? — тотчас же спросил принц.

Я с досадой скривилась.

Вот я курица!

Я имела все шансы проработать бесплатно всю ночь, не заключив никакого договора и не спросив даже о деньгах. Хорошо, что принц такой бдительный.

Гномиха снова недовольно поморщилась.

— На вас двоих четверть от выручки, — ответила она. — А там все зависит от вас. Сколько уж налепите. Да живее давайте! Покупатели ждать не станут!

И она потащила наверх готовые пироги.

А мы сняли верхнюю одежду, облачились в фартуки и приступили.

Признаться, я беспокоилась за принца.

Вот кто, кто, а он точно ни разу пирогов не пек.

Как бы не пережег, превратив готовую еду в угольки.

Но я напрасно волновалась.

Принц четко уяснил, какого цвета должен быть готовый пирожок!

И даже вовремя вынул огромные, истекающие маслом пирожищи гномихи, пока я отхватила добрый кусок пышного теста и раскатала его.

Налепить маленьких, в половину ладони пирогов труда не составило.

Я только и успевала заворачивать сочную начинку в тесто и пускать свои пирожки, как рыбок в пруд, в кипящее масло.

— Быстрее, быстрее! — командовал принц, переворачивая пироги с бока на бок и зорко следя за тем, как корочка приобретает нужны, золотистый аппетитный оттенок.

— Я и так делаю все быстро! — огрызалась я.

Но принц вытаскивал пироги быстрее, чем я лепила.

Вытаскивал и складывал горкой на блюдо.

Притом масла с них не текло так много, как с гномьих пирожков.

Наши пирожки были аккуратные, крохотные и очень аппетитные. С хрустящей корочкой. Принц даже не утерпел — ухватил один, чуть остывший, и быстро слопал его, пока гномиха не увидела.

— Эй! Ты лопаешь наш заработок! — зашипела я, выкладывая в сковороду целую стайку пирожков.

— Зато я экономлю на нашем завтраке! — радостно заявил он мне.

Ну, я тоже куснула пирог, не удержалась.

Дурной пример был очень заразителен.

Пирог оказался неимоверно вкусным. И, несмотря на малый размер, очень сытным. Гномы и в еде знали толк.

Когда на блюде красовалась уже целая горки пирожков, гномиха снова появилась на кухне.

— Ну, чего там, готово у вас? — деловито осведомилась она. — О! Какие…

Она залюбовалась нашей стряпней, и не обратила внимания на принца.

Я-то думала, что он не хочет распугать своим видом людей. Но монстрвилльцы, кажется, ко всему были привычны.

Их скелетом в фартучке не проймешь.

А принц, скорее всего, не хотел быть узнанным.

И поэтому шапку натянул по самые надбровные дуги.

Но гномиха и не думала его узнавать.

— Какая прелесть! — вскричала она, ухватив полное блюдо пирогов и поставив пустое. — Да они разлетятся, как семечки!

И она умчалась их продавать.

* * *

Ночь прошла как в филиале ада.

Жарко, насыщенно и немного однообразно.

Я лепила и лепила пирожки и стряхивала их в кипящее масло, а принц…

С каждой минутой этот парень мне нравился все больше!

Он успевал и выловить изжаренных, и помешать тушащуюся капусту, и даже выложить ее в глубокую миску — остывать.

Капусту, к слову, крошила гномиха.

Она приносила ее просто ведрами и скидывала вместе с морковью и луком в освободившийся казан.

А принц, как истинный гурман, разбивал в полуготовую массу несколько яиц.

И сыпал специи по вкусу — из лотка с пакетиками приправ, что предоставила нам гномиха.

Для вкуса.

— Да ты, кажется, ничего парень, — сказала я, когда мы с ним отдыхали во время очередной технической паузы.

Таких пауз за ночь было аж три.

Гномиха тогда снимала с горячей плиты сковородку с маслом, с пригоревшей в нем мукой, и сливала потемневшее масло в ведро.

— Вылить в помойку? — предложила я ей.

— Еще чего! — возмущенно вскричала та. — Утречком добавлю в кашу свиньям! Они просто как на дрожжах пухнут с этой жратвы!

Все ясно.

Безотходное производство.

Пока гномиха возилась, моя сковороду и разогревая новое масло, у нас с принцем появилась возможность узнать друг друга получше.

Мы меланхолично ели горячие пирожки и запивали их горячим чаем. На чай гномиха не скупилась, и есть пирожки, кстати, не запрещала.

— Так как так вышло, что тебя заколдовали? — спросила я. — Обычно ведь только дурных принцев обращают в чудовищ. А ты не такой уж плохой, каким мог бы показаться. Только уж очень капризный… И эта твоя нездоровая любовь к розовым раковинам…

— Что?! — возмутился принц. — Я просто чистоплотный, я же Водолей по знаку зодиака!

— Ну да, ну да, — поддакнула я. — У всех свои недостатки. Так что там за заклятье?

— Да если б я помнил! — воскликнул несчастный принц. — Помню только, что вечеринка пошла не по плану…

— Ты здорово напился, — подсказала я.

— Ах, да за мной такого сроду не водилось! — снова закричал этот нездоровый любитель розовых раковин. — Никогда до беспамятства не напивался вообще!

— А что за тобой сроду водилось?

— Ну-у-у… обычно было хорошее угощение, — протянул принц задумчиво. — Танцы в большом зале с хрустальной люстрой, красивые наряды и фейерверки до утра.

— А Теофил тут каким боком?

— Теофил же мой дядюшка.

— Брат короля? — уточнила я. Это родство все объясняло бы!

— Да, он самый. Вечный неудачник Теофил. Очень умный, говорят, и сильный волшебник.

— Но?..

— Что — «но»?

— Обязательно есть какое-то «но», — ответила я. — Что с Теофилом не так?

— Он мерзкий, — содрогнувшись со стуком каждой своей косточкой, ответил принц. — Он как липучка. Как сопля на перилах, в которую вляпываешься голой рукой!

— Фу!

— Ага. Но он сам виноват. Его всегда звали на