Джон Толкин - Властелин Колец

— Чуть не забыл, — добавил он. — Тут вот от жены кое-что, может, пригодится — с особым приветом мистеру Торбинсу!

Они проводили глазами тусклые фонари, быстро канувшие в глухую ночь. Неожиданно Фродо рассмеялся: он учуял из плотно закрытой корзины сытный запах жареных грибов.

Глава V

Раскрытый заговор

— Что ж, поторопимся и мы, — сказал Мерри. — Я уж вижу, вам шутить некогда, на месте поговорим.

И хоббиты припустились вниз прямой дорогой — ровной, накатанной, обложенной большими белыми камнями. Сотня-другая шагов, и они вышли к реке на широкую пристань, возле которой покачивался грузный бревенчатый паром. Причальные сваи светлели под двумя высокими фонарями. С полей на берег наползала через живые изгороди белёсая мгла; но вода впереди была чёрная. Только в камышах — молочные завитки тумана. За рекой туман редел.

Мерри провёл пони по паромным мосткам; следом сошли остальные путники. Он неторопливо оттолкнулся длинным шестом, и между паромом и пристанью поплыли мощные, медленные струи Брендидуина. Восточный берег был крут; от причала мерцающей цепочкой фонарей отходила извилистая дорожка; на Косой Горе перемигивались в тумане красные и жёлтые огоньки. Это светились окна Хоромин-у-Брендидуина, старинной усадьбы Брендизайков.

Давным-давно Лопотур Старозайк, глава рода Старозайков, древнейшего, пожалуй, не только в Восточном уделе, но и во всей Хоббитании, перебрался через реку — природную восточную границу страны. Он построил (и выкопал) Хоромины, изменил своё имя на Брендизайка и стал хозяином маленького независимого края. Его семья росла и росла, пока со временем Хоромины не заняли все склоны горы, приобрели трое больших ворот, массу боковых дверей и с сотню окошек. Тогда Брендизайки и их многочисленные слуги изрыли, а затем и застроили всё вокруг. Так возникла Забрендия, густозаселённая полоска земель между рекой и Вековечным лесом, что-то вроде хоббитанской колонии. Главное здешнее селение, сгрудившееся на всхолмье за Хороминами, именовалось Зайгордом.

Обитатели другого берега реки поддерживали с забрендийцами дружеские отношения, а авторитет Господина Хоромин (так прозывали главу рода Брендизайков) признавался на всех фермах между Стоком и Камышами. Но основная масса жителей Старой Хоббитании рассматривала забрендийцев почти как чужаков, хотя в действительности они практически ничем не отличались от хоббитов четырёх уделов, за исключением лишь одного: они пользовались лодками, а некоторые даже умели плавать.

С востока Забрендии никакого заслона поначалу не было; но потом Брендизайки насадили высокую живую изгородь и назвали её Отпорной Городьбою. Посадили её много поколений назад, и с тех пор стена ушла ввысь и разрослась вширь, поскольку за ней непрерывно ухаживали. Дугою выгибалась она от Брендидуинского моста до самого устья Ветлянки — добрые миль двадцать, если не больше. Защищать-то она защищала, но, к сожалению, не очень. Лес так и норовил подобраться к Городьбе, и в Забрендии запирали на ночь входные двери, что в остальной Хоббитании было не принято.

Паром тихо подплывал к чужому берегу. Переправа была в новинку только Сэму, и ему казалось, что речные струи отделяют его от былой жизни, оставшейся в тумане: впереди зияла чёрная неизвестность. Он почесал в затылке и на мгновение пожалел, что мистеру Фродо не дали спокойно остаться в Торбе.

Хоббиты спрыгнули с парома. Мерри зачаливал, а Пин уже вёл пони по дорожке. Сэм в последний раз оглянулся на Хоббитанию и сиплым шёпотом вымолвил:

— Гляньте-ка, мистер Фродо! Кажется мне, что ли?

На дальней пристани в тусклом свете фонарей кто-то появился — кто-то или что-то, чёрный живой мешок, колыхавшийся у причала. Сперва он ползал и словно бы обнюхивал пристань, а потом попятился и скрылся в темноте за фонарями.

— Это что ещё за новости в Шире? — вытаращил глаза Мерри.

— Это за нами попятам, — сказал Фродо. — И больше пока не спрашивай! Скорее!

Они взбежали вверх по дорожке, оглянулись на туманный берег и ничего не увидели.

— Спасибо, хоть лодок больше нет на западном берегу! — сказал Фродо. — А верхом можно переправиться?

— До Брендидуинского Моста двадцать миль — разве что вплавь, — сказал Мерри. — Только я в жизни не слыхал, чтобы лошадь могла переплыть Брендидуин. А кто — верхом-то?

— Потом скажу. Когда дверь запрём.

— Потом так потом. Вы с Пином дорогу знаете: я тогда на пони к Толстику — вас небось ещё ужином корми.

— Мы вообще-то поужинали у Бирюка, — сказал Фродо, — но можем и ещё раз.

— Вот обжоры! Давай корзину! — потребовал Мерри и скрылся в темноте.

До Кроличьей Балки было не так уж близко. Они оставили по левую руку Косую Гору с Хороминами и вышли на главный тракт Забрендии — от Брендидуинского Моста на юг. Полмили к Мосту, и они свернули вправо; ещё две мили просёлком — и подошли к узким воротам в частой ограде. Дома в темноте видно не было. Он стоял в стороне от дороги посреди широкой лужайки, окружённой полоской низкорослых деревьев, росших за внешней оградой. Фродо выбрал его именно потому, что дом располагался в глухом уголке на отшибе. Построили его Брендизайки довольно давно для гостей или тех, кто хотел на время отдохнуть от толкучки в Хороминах. Это было добротное старомодное сельское жилище, старательно подражавшее хоббитским норам: длинное, низкое, одноэтажное, с дерновой крышей, круглыми окошками и большой круглой дверью.

От ворот шли в темноте по мягкой зелёной тропке: ни луча не пробивалось из-за ставен. Фродо постучался; Отворил Толстик Боббер, и домашний свет озарил крыльцо. Они проскользнули внутрь, задвинули все засовы и оказались в просторной прихожей с дверями по обеим сторонам. Перед ними был коридор вглубь дома. Из коридора появился Мерри.

— Ну, что скажете? — спросил он. — Мы хоть и на скорую руку, но постарались, чтобы всё было, как дома. А ведь приехали-то вчера вечером — такой был шурум-бурум!

Фродо огляделся. И правда, как дома. Его любимые вещи — любимые вещи Бильбо, если на то пошло, — все нашли свои места, словно в Торбе. Приятно, уютно, спокойно — и ему мучительно захотелось остаться здесь, чтобы здесь и кончить свои дни. Друзья для него так старались, а он… Фродо снова испуганно подумал: как же им объяснить, что я скоро уйду, очень скоро, сейчас — нет, завтра. И объяснения не отложишь.

— Замечательно! — воскликнул он, сглотнув трудный комок. — Точно никуда и не уезжал.

Они скинули мешки и повесили плащи. Мерри повел их по коридору и отворил дверь в дальнем конце. Оттуда сверкнул огонь и пахнуло паром.