Расколотый мир - Анастасия Поклад

Юрген даже разрешил мне изучить ее, — на колдуна вспышки гнева обды не производили никакого впечатления. Тенька видел по глазам, когда Клима и правда в ярости, а когда просто хочет припугнуть.

— Замечательно, — девушка ответила на его взгляд с досадой. Тенькой невозможно было нормально командовать. — Разбери эту клятую доску по щепочкам, но пойми, как она работает. Плевать на молнии, зеркала и прочую дрянь. Если потребуется — работай днем и ночью, но чтобы твоя доска летала не хуже сильфийских. Я знаю, ты на это способен, в Институте тебе уже удавалось подобное.

Тенька некоторое время задумчиво смотрел на Климу, а потом его лицо озарилось радостью догадки. Он понял, что задумала обда.

— Да наведу я эту звукоизоляцию, там работы часа на полтора. Будут наши дорогие союзники спать спокойно и ничего лишнего не слышать, — потом мечтательно ухмыльнулся: — Интересненькая предстоит работа. Речь ведь не только о досках, да?..

* * *

…Союзники не спали. Юрген в двенадцатый раз перечитал обновленный договор, а потом со вздохом протянул его жене.

— Посмотри ты, у меня уже строчки перед глазами расплываются.

— Я ведь читала, — пожала плечами Дарьянэ. — Что мне надо найти там?

— Не могу понять, — Юра встал и прошелся по комнате. — Обда не дура и не стукнутая об тучу, это видно сразу. Она очень выросла со времени нашей последней встречи. Я помню замкнутую, озлобленную на всех вокруг горбоносую девчонку, жутко своего изъяна стесняющуюся. Теперь Климэн стала сдержаннее, уверенней. Возможно — злее, но этого не видно. И мысли в ее глазах появились, а не пустая интуиция.

— Я тоже помню Климу! И она вовсе не такая была, как ты описываешь. Ты видел ее почти мельком, пару раз. А я — долго, несколько недель практически спала с ней под одним одеялом. Клима и тогда была умна, доброжелательна. Немножко жестока, но в первую очередь к себе.

— Разница в том, что мне она показывала свое истинное лицо, — сухо проговорил Юра, снова садясь на кровать.

Даша скрестила руки на груди.

— Так нельзя притворяться. Возможно, она бывает разной, но со мной Клима совершенно точно вела себя, как привыкла.

— Судя по твоим же рассказам, "Клима" привыкла обманывать вся и всех. Но не о том сейчас речь. Оставим прошлое, мы имеем дело с настоящим. А в настоящем Климэн Ченара, называющая себя обдой, далеко не глупа. Но, смерч побери, почему она внесла в договор именно такие поправки? И если внесла — то почему отказывается подписать? И почему мне все это кажется бессмысленным, хотя я чувствую: смысл есть.

Даше очень хотелось спать, но ради Юры она честно перечитала договор еще раз и попыталась вникнуть.

— Ну… он другой стал. Он как-то изменился. Вроде ничего не поменялось, но что-то…

— Что? — Юра схватил ее за руки. — Даша, милая, надо подумать. От этого сейчас судьба страны зависит. Если обда завтра все подпишет, мы лучше ее должны знать… Почему ты улыбаешься?

— Я? Ничуть! — Дарьянэ порадовалась, что в темноте не видно, как она покраснела. Никогда прежде Юра не держал жену за руки и не называл милой. — Давай представим себя на ее месте. Вот что бы ты сделал, получив такой договор?

— Тоже не спешил подписывать, — вздохнул Юрген, отпуская ее руки. — Хотя, составлено грамотно, верно. В моем… то есть, в Климином положении на большее рассчитывать не приходится. Я бы поразмыслил и в итоге не привередничал.

— А я бы… обиделась.

— На что?

— Не знаю… обидный договор был. Каждая строчка там напоминала, что "на большее рассчитывать не приходится".

— Но ведь так оно и есть. Пусть не питает пустых иллюзий. Хотя… — Юра надолго задумался. — А ведь ты права. Будь я взбалмошной девчонкой, помешанной на собственном величии, то непременно оскорбился бы. Этого мы не учли. Но поскольку Климэн не дура, она не стала поднимать скандал, понимая, что в этом случае не получит вообще ничего. И — попыталась переделать. Смотри, — озаренный, он вырвал лист из Дашиных рук. — Сейчас это выглядит почти как соглашение двух равновеликих держав. А не как наша подачка ей. Все сходится!

— А если она и правда верит, что завоюет власть во всем Принамкском крае? — тихо спросила Даша.

— Кто ж ей позволит… При наилучшем для нее стечении обстоятельств посадим править ведами в Фирондо. И она не может этого не понимать.

Дарьянэ все равно казалось, что, несмотря на ум и потрясающее здравомыслие, Клима верит в свою полную победу. Но сильфида привыкла доверять Юре и его суждениям, поэтому ничего не сказала. Вдобавок, несмотря на все восхищение личностью обды, Даше не хотелось думать, что Клима сумела внести в договор нечто такое, чего даже Юра не смог понять.

— А все-таки отчаянная она девчонка, — неожиданно подытожил Юрген. — Смелая, наглая и неглупая. Непременно надо будет сойтись с ней поближе.

— Я тоже смелая, — вырвалось у Дарьянэ. — И не дура, ты ведь знаешь! И я… всегда тебе спину прикрою, что бы ни случилось!

Муж удивленно глянул на нее, а потом со смехом заключил в объятия.

— Ох, Дашка… ты самая смелая сильфида в тайной канцелярии, только на рожон не лезь. И это я тебя прикрою, клянусь Небесами!

Прижимаясь ухом к его груди и слушая частые биения сердца, Даша подумала, что еще ни разу за всю семейную жизнь не была такой счастливой.

* * *

Чердак покидали далеко за полночь. Клима первой спустилась по шаткой лесенке на второй этаж и направилась к себе. Но когда она прошла мимо комнаты, где ночевали юноши, дверь приоткрылась и в коридор вышел забытый всеми третий гость.

— Постой, — окликнул он глухо, но твердо. — Так ты помнишь меня, Клима?

Девушка обернулась. На нее смотрели три пары глаз: соратники успели спуститься. Гера снова казался взволнованным, словно чувствовал ответственность за эту встречу. Тенька сонно позевывал и тер уже измазавшуюся где-то щеку.

Немного корявый венок из ландышей в детских руках. Ландыши почему-то всегда пахнут покойной мамой, настоящим домом, который умер вместе с ней.

Нескладный четырнадцатилетний мальчик, который заглядывает в рот и таскается по пятам. Сорочка на завязках, вышитые тесемочки. Кругом пахнет хлебом и медом, а от подобострастного взгляда сам по себе задирается нос…

Изменился? Конечно. Стал держаться с достоинством, а на дне глаз — все тот же ландышевый венок, потерянный в дороге. И это детское: "Помнишь?"

И на краткий миг в холодном коридоре, посреди слякотной осени и мокрой глины, пахнуло ландышами. Конечно, померещилось.

— Да, — просто кивнула Клима. — Разумеется, я