Марица - Александра Европейцева

я ошиблась?» — пронеслось в голове. — «Может просто себе накрутила?»

Но видения, стратегия, детали наступления, землетрясение и символ — мелкие линии складывались во вполне различимый узор. Еще не отойдя от шока от осознания собственной догадке, я внутренне восхитилась наглостью Иллюзиона!

Мне бы так! Давно уже не в деревне сидела, а заседала в Королевском совете!

— Марица, с тобой все в порядке? — Демитр подошел и осторожно коснулся плеча. — Что не так со стратегией?

— Да. Да, все хорошо. Просто до меня кажется дошло, что хотел сказать папа.

— О чем ты говоришь?

— Да нет, наверное бред. — я потерла кончиком пальцев виски, пытаясь успокоиться. — Придворные маги должны были проверять… они ведь обязаны отслеживать… — я подняла на Демитра взгляд, надеясь, что он скажет, что конечно, все бред, я себе тут напридумывала и мне стоит успокоиться. Но встретила только взгляд, полный непонимания. — Понимаешь, они ведь должны следить за кортом… лекари, маги… они же НЕ МОГЛИ ТАКОГО допустить.

— Отставить истерику. — маршал решил вмешаться в наш разговор, а я невольно подметила, что еще недавно его сын вел со мной точно такой же диалог. — Отвечать конкретно. Что происходит?

Я вздохнула, пытаясь успокоиться, и пробарабанила пальцами по столу. Не могу же я вот так выложить все, правда? Отец и сын внимательно смотрели на меня, и кажется, их терпение подходило к концу.

В этот момент полог палатки приподнялся, и в проёме появилась женщина. Высокая, стройная, с холодными серыми глазами и лицом, словно высеченным из мрамора. На ней был тёмно-серый костюм, а на груди — серебряная брошь в виде совы. Леди Варц.

Маршал Янг выпрямился, а Демитр слегка нахмурился, но ничего не сказал. В воздухе повисло напряжение, словно перед грозой.

— Простите за вторжение, — её голос был мягким, но в нём чувствовалась сталь. — Маршал, генерал, я не хотела прерывать ваш ужин.

— Всё в порядке, Патриния, — ответил маршал. — Мы как раз закончили.

Леди Варц кивнула, но её взгляд скользнул ко мне. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Её глаза изучали меня так, будто видели насквозь, читали каждую мысль, каждый страх.

— Я бы хотела обсудить вопросы дополнительной безопасности кронпринца. Мы можем поговорить? — её голос был ровным, без намёка на эмоции. — Без свидетелей.

— Патриния, ровно через несколько минут я буду в вашем распоряжении, после того, как тэба Лантерис доложит о причинах своего поведения.

— Марица Лантерис? — серые глаза скользнули по мне вновь, но ни один мускул не дрогнул на её лице. — Что же вы настворили, тэба?

— Ничего. Просто…

Я не договорила. Не смогла. Голос звучал чужим, будто его вытягивали из меня тонкой иглой. Я снова сглотнула, ощущая, как ком в горле растет, давит, душит. Отец всегда говорил, что правда — лучшая стратегия. Но сейчас я не была уверена, что готова ей поделиться.

Потому что понимала — последствия могут быть не самыми приятными, и не только для меня, но и для всего Ангара. Хотя… Мы в военном штабе и завтра собираемся идти на смерть. Стоит ли переживать?

— Маршал, Генерал, леди Варц, — начала я осторожно, — а что, если Феорильей манипулируют? Что если кто-то специально толкает их на эту войну?

Брови начальника Тайной канцелярии чуть приподнялись, а драконы, казалось, замерли.

— У вас есть доказательства?

— Нет. Только… догадки.

Леди Варц задумалась, её взгляд стал отстранённым.

— Догадки иногда ценнее доказательств. Говорите.

Я отрицательно покачала головой. Мне нужно было убедиться. Сейчас я чувствовала себя так, будто подо мной шатается лодка, а берега даже не видно. За то, что я скажу, вполне могут и казнить.

А за то, что попрошу — обвинить в шпионаже. Но раз уж сказала «а», нужно говорить и «б».

— Могу ли я вначале попросить Вас устроить встречу с Дао Тебарисом? Мне нужно у него кое-что уточнить.

Демитр резко шагнул вперед, его пальцы впились в край стола, оставляя на полированном дереве белесые от напряжения следы.

— Нет! — его голос прозвучал как удар хлыста. — Никаких встреч, никаких уточнений. Ты либо говоришь здесь и сейчас, либо мы считаем, что ты скрываешь измену.

Леди Варц подняла руку, останавливая генерала, и он подчинился.

— Не стоит кричать на девушку. — её голос был тише шелеста бумаги, но каждое слово врезалось в сознание. — Вы пугаете ее. Я уверена, что никаких причин для обвинений Марицы в измене у нас нет.

Леди Варц села и жестом пригласила меня занять место напротив.

— Вы знаете, почему я здесь? — начала она, её пальцы сложились в замок перед собой.

Я осторожно покачала головой.

— Нет, леди Варц.

— Четыре месяца назад я предупредила Совет о готовящемся нападении Феорильи. — её голос оставался спокойным, но в глазах вспыхнул холодный огонь. — Но мне не поверили. Новый торговый договор, подписанный между нашими странами, должен был укрепить и без того надежное партнерство. Кто бы стал рисковать такими выгодными условиями?

Она сделала паузу, давая мне осознать сказанное.

— А теперь мы здесь. И я хочу понять, как так вышло, что Феорилья решилась на войну, несмотря на все договоры. И почему именно сейчас. И вы догадались. И если у вас есть информация, угрожающая безопасности Ангара, ваш долг — сообщить её немедленно. Без условий. Без игр. Так почему же не скажете?

Я сжала зубы. Отец ненавидел политику, и всегда говорил, что полуправда хуже лжи. Но он не упоминал, что бывает, когда правда — это нож, который ты вонзаешь себе в грудь сам.

— За подобные безосновательные обвинения Феорилья может потребовать моей казни. Это оскорбление.

Леди Варц откинулась на спинку стула, не сводя с меня оценивающего взгляда, и слегка улыбаясь. Как паук, видящий, как муха касается нити.

— Что ж. Полагаю мы можем устроить эту встречу. Маршал, прикажите пожалуйста привести военнопленного.

Маршал Янг кивнул и отдал приказ, не сводя с меня холодного, оценивающего взгляда. Мне было жаль, что отношение старшего герцога ко мне так резко изменилось. Ушла из взгляда теплота и благодарность. Обидно, но я его понимала.

Демитр стоял рядом, скрестив руки на груди. Его драконьи зрачки сузились в тонкие щёлки, а чешуя на скулах слегка поблёскивала в свете ламп. Он не говорил ни слова, но его молчание было