Макс Мах - Сумеречный клинок

— Герцогиня Фокко… — покачал головой Ремт, внезапно забывший, что он всего лишь «придурок». — Весьма!

— Это ведь одна из пятнадцати владетельных особ империи и член совета пэров, я права? — Комментарий принадлежал даме аллер’Рипп и звучал более чем драматично.

— Допустим! — поднял руку ди Крей. — Допустим! Но что, если ваши наниматели, эти, как их, Линт, Линт и Популар, не отдадут нам подлинные документы барышни. Что тогда?

— Нам не нужна их благотворительность, — сухо улыбнулся Сандер Керст. — Я впервые в жизни совершил должностной проступок, но победителей не судят, не так ли? Все документы спрятаны в надежном месте.

— В чем ваш интерес, Сандер? — спросил ди Крей. — Только не говорите, что вы альтруист и действуете совершенно бескорыстно!

— Не скажу! — Керст встал и сложил руки на груди, он был бледен, но решителен. — Герцогиня Фокко богата и влиятельна. Если она проявит всего лишь толику благодарности к тому, кто вернул ей судьбу, я стану тем, кем был рожден и воспитан, — благородным лордом, а не стряпчим, носящим клейменый меч. Если же она окажется еще и щедрой, будущность моя будет обеспечена, и ради этой возможности я готов рискнуть жизнью.

— Хорошо сказано, сударь! — протянула ему руку Адель аллер’Рипп.

«И как славно, что ты не стал врать, что просто влюблен в нашу бедную сиротку…»

Глава 5

Лилии

1 Третий день полузимника 1647 года

— Хорошо сказано, сударь! — Адель и сама не ожидала, что ее так растрогает рассказ Сандера.

— Хорошо сказано? — уже с вопросительной интонацией повторил за ней Ремт. — Хорошо? Что хорошего? И что сказано?

— Что это меняет? — поднял бровь ди Крей.

— Многое! — Ада отпустила руку Керста и повернулась к Тине. — Я знала твоих родителей, девочка, вот в чем штука!

— Вы — что? — не поняла Тина, выглядевшая сейчас совершенно разбитой и несчастной.

— Вы? — одновременно с ней воскликнул Сандер, его слова Ады потрясли, казалось, до глубины души.

— Я! Вы! — махнула она рукой, понимая, что пути назад нет. — Это мои счеты с девочкой и ни с кем больше.

«Что я творю! Что, во имя всех жаровен и котлов ада, я творю!»

— О чем это вы? — Ди Крей, кажется, кое-что ухватил. Не понял, нет, но ощутил за ее словами некое подобие второго смысла, что-то, о чем она не сказала вслух.

— Я была знакома с Верой Монк, — медленно произнесла она.

Медленно, а быстрее и не получилось бы, так сжимали горло спазмы давнего горя, почти ровным голосом и с застывшим, словно маска, лицом. Эту маску Ада чувствовала изнутри, она стягивала живую плоть ее лицевых мышц. Было больно. Хотелось кричать.

— Вернее, раньше я была знакома с Захарией Четамом. В то время, как и позже, он носил имя, когда-то принадлежавшее боковой ветви рода. Несколько позже, и при совсем иных обстоятельствах, я познакомилась с Верой. Оба они, и Вера, и Захария, были достойными людьми и моими близкими друзьями, — между тем продолжала она, наблюдая за собой как бы со стороны. — К сожалению, меня не было рядом, когда родилась ты, Тина… Я даже не знала… Впрочем, к чему слова. Обстоятельства изменились, господа, поскольку теперь, когда Захарии и Веры нет в живых, я чувствую себя обязанной помочь их дочери. Это все.

— Это ничего! — возразил ди Крей. — Это красивости и банальности, сударыня! И не смейте сверкать на меня глазами! Я нанялся провести вас через Старые графства, но предупредил: горы Подковы непредсказуемы. Что с того, что вы лично знали родителей барышни? Это отменяет войну между мерками и фрамами? Или, может быть, эта малость способна остановить зиму? Вы же выросли в этих горах…

— Вот именно, — криво усмехнулась Ада. — Я здесь выросла, сударь, и да, я могу провести вас на северо-запад короткой дорогой.

— Насколько короткой? — кажется, Ремту надоело изображать недалекого балагура.

— Завтра к вечеру мы можем быть уже в пределах графства Квеб.

— Это невозможно, сударыня, — покачал головой мастер Сюртук.

— Помолчи! — остановил его ди Крей. — Вы ведь знаете, дама Адель, где именно мы теперь находимся, ведь так?

— Да, — твердо ответила Ада. — И когда я говорю, что если мы выйдем тотчас, то завтра ввечеру будем стоять в виду стен Крегсгорхской крепости, я понимаю, что это значит.

— У меня есть деньги, — весьма вовремя подал голос Сандер Керст. — В графстве мы смогли бы купить припасы и теплую одежду, и тогда…

— Почему же вы заговорили об этом только теперь? — Вопрос напрашивался, и вот он прозвучал. Ди Крей умел задавать правильные вопросы.

— Есть причины, по которым мне не хотелось бы появляться в местах, где меня могут узнать.

— Я не спрашиваю, что вы сделали, — неожиданно голос Виктора смягчился. — Но я должен понять, насколько серьезны причины, о которых вы, сударыня, только что упомянули?

«Интересно, он тоже учился в университете, или это природный дар?»

— Они серьезны, — коротко ответила она. — Риск лично для меня достаточно велик, поэтому мы не станем заходить в Крегсгорх… и еще в некоторые места. Но для вас риск минимален. Моя компания способна испортить вам репутацию в графстве, но не настолько, чтобы вас взялись убивать.

— А вас?

— Мне в этом случае придется куда хуже.

— Понимаю, — кивнул ди Крей. — Стало быть, решение за вами.

— Мы идем. — Адель отдавала себе отчет в том, что делает, и это сильно облегчало дело. Решение принято, и, стало быть, говорить и горевать больше не о чем. — Собирайтесь.

— Бедному собраться — только подпоясаться, — блаженно улыбнулся Ремт, и в этот момент пошел дождь.

2 Четвертый день полузимника 1647 года

Если бы не то, с какой уверенностью шла вперед дама-наставница, Тина никогда не поверила бы, что здесь можно пройти. Раз за разом дама аллер’Рипп заводила их в очевидные тупики, но глаза обманывали, и глухие стены вдруг раздвигались, открывая путь вперед. Гроты обращались в пещерные лабиринты. И подвесные мосты обнаруживались там, где бездонные пропасти обещали верную смерть вместо дороги к спасению. Дождь лил не переставая. Гремел гром, и молнии лупили по мокрым скалам, поджигая тут и там одиночные деревья. Становилось все холоднее, и вскоре облачка пара начали срываться с губ при каждом выдохе. Однако тропа не кончалась, она вела компаньонов все глубже в недра гор, в теснины без выхода, в ловушки темных колодцев, к обрывам, за которыми клубился облачный туман. День сменился вечером. Наступила ночь, но они все шли и шли, потому что останавливаться на Тропе нельзя. Так сказала Ада, и никто не оспорил ее слов, хотя, в чем тут дело, Тина так и не поняла. Как бы то ни было, движение было единственным, что более или менее отчетливо сохранила ее память. А на рассвете следующего дня путешественники вышли из очередной пещеры в долину, затянутую предрассветной мглой. Дождь кончился, но было очень холодно. Под ногами стелилась туманная дымка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});