Анастасия Воскресенская - Волчье отродье

— Похоже, опоздали, — выдохнул Виктор.

— А одно тело вообще исчезло, — вещал студент, распространяя вокруг себя отчетливый запах того особого перегара, который дает только медицинский спирт. — И несколько погрызены. Здоровые собаки тут орудовали… Одну я сам видел — серая, огромная, как лошадь…

— И как же собаки в охраняемое помещение проникли? — с интересом спросил Виктор, с трудом удерживаясь от того, чтобы не садануть кулаком по стене.

Алина предупреждала, что во всех легендах о Королевских оборотнях говорится о том, что убить их можно, только вырезав сердце. Или разрезав на мелкие кусочки. В остальных случаях они регенирируют с неимоверной скоростью, при условии наличия пищи.

А этого оборотня услужливо привезли прямиком в столовую, можно сказать.

— Как проникли-то? — На небритом заспанном лице дежурного возникло задумчивое выражение. — И точно. Как? Но я ж своими глазами видел. И несколько трупов распотрошили, сволочи! Печень брали, я специально посмотрел. Разборчивые…

Тут в его похмельную голову пришла новая гениальная идея:

— Слушай, а может, мне все это примерещилось? Вчера-то я слегка того… с кем не бывает… Вот проснусь, и нет этого ничего… И ты мне тоже мерещишься…

— Черт! — в бессильной ярости рявкнул Виктор.

Он резко развернулся и вышел из дежурки.

— Ну что? — жадно спросил Пашка, которого после долгих препирательств все же взяли с собой как главного специалиста по общению с Малышом. Малыш смирно лежал под лавкой, положив лобастую голову на чей-то ботинок.

В глубине души мальчик надеялся, что Арчи все-таки убит.

— Что? Все! Ушел он, — мрачно бросил Виктор. — Теперь выслеживай его в лесу, ядрена Матрена…

— С пробитой головой ушел? — вскинулся Никита, который, несмотря ни на что, поехал вместе со всеми. Его левая скула украсилась внушительным синяком. — У него же мозги вылетели, я сам вчера видел!

— Ты когда в следующий раз что-нибудь увидишь, перекрестись сначала — вдруг кажется, — отрезал командир. — Ты, уголовник, не вспомнил, что приказа действовать не было? Это не человек, дурья башка. Это чертово отродье, которое, может быть, и мозги себе новые уже отрастило. А может быть, ему и без них хорошо. Алина сказала, что если оборотня убить не по правилам, а так вот, как некоторые поступают, то он только сильнее станет. А он тут еще нажрался… Несколько трупов распотрошил. Нам его теперь впятнадцатером с гранатометом не взять.

— Может, подождем до следующего полнолуния? — предложил кто-то.

— Есть веская причина действовать именно сегодня, — ответил Виктор. — Благодаря Алине мы теперь знаем, как расколдовать нашего юного друга, — он кивнул в сторону Пашки, ссутулившегося на скамье. Луна вступала в силу, и мальчика здорово корежило. И не было ни спасительной церкви поблизости, ни отца Владимира с тихими словами утешения.

— И как же?

— Все решается в третье полнолуние, — ответил Пашка, с трудом пересиливая тошноту. — Я должен съесть сердце королевского оборотня. Тогда снова стану человеком.

Наступила тишина. Потом кто-то присвистнул.

— Реальный рецепт, — прокомментировал чернявый боец, которого звали Стасом. — Жизненный. Только вот оборотня надо поймать…

— Ладно, поймаем. Так что все-таки приводим в исполнение план А, — скомандовал Виктор. — Едем в Битцу и далее согласно приказам. Без самодеятельности. Ты меня понял?

Последняя фраза была адресована Никите. Тот мрачно потер синяк и кивнул.

Больница погрузилась в тишину. Пациенты один за другим погрузились в сон, побежденные дурманящей силой уколов. Сегодня многие получили дополнительные дозы сверх обычного. Такой уж был особенный день — канун полнолуния. Затих, побормотав по обыкновению, Игорев сосед. С поста дежурной в коридоре некоторое время доносились голоса и смех, но наконец умолкли и они.

Игорь скорчился под тонким больничным одеялом. Его знобило. Он тоже получил сегодня большую дозу успокоительного, и оно безусловно подействовало. Звуки и запахи, которые мучили его еще с обеда, не исчезли, но как бы отдалились, ушли на второй план. Все чувства были по-прежнему обострены, но сознание затопил сонный покой. Даже зов луны, нараставший каждое мгновение, казался отстраненным.

Но перекинуться ему это не помешает. Даже если он уснет, даже если погрузится в темное забытье, волчья сущность все равно возобладает, просто он не будет помнить, что делает. Пожалуй, это было бы еще хуже. Ведь помимо лунного зова в глубине его души уже пробудилось другое желание.

Жажда крови.

И беспамятство не помешает ему ее удовлетворить.

Игорь отчетливо представил себе, как он просыпается с тяжелой, будто с похмелья, головой, ощущая густой соленый привкус во рту. Как смотрит на окровавленные простыни, на залитые кровью руки, на тело на соседней кровати — безобидного слабоумного старичка с перегрызенным горлом.

«После этого я из психушки уже до конца жизни не выйду».

А сдержаться он не сможет. Может, и сумел бы, если бы не проклятое лекарство: уколы не только притупляли чувствительность — они еще и ослабляли волю. Человеческую волю, но не волчью.

«Только бы он не солгал. Только бы он пришел и вытащил меня отсюда. Только бы он пришел…»

Дежурная медсестра зевнула, прикрыв рот рукой, и в очередной раз окинула взглядом коридор. Тускло горели под потолком ночные лампы. Ничто не нарушало привычного однообразия, да и не могло бы нарушить. Двери палат были заперты, а универсальный ключ висел здесь же, на сестринском посту. Длинный ряд лампочек, связанных с кнопками вызова персонала, оставался темным. Скорее всего, таким он и останется до утра. Полнолуние здесь было самым спокойным временем. Большинство пациентов, получив дополнительную дозу успокоительного, проспят до утра.

И все же сестру что-то тревожило. Ей все время чудился устремленный на нее пристальный взгляд. Источником беспокойства был полутемный вестибюль, отделявший больничный коридор от лестничной клетки. Конечно, там никого не было — разве кто-нибудь смог бы проскользнуть мимо охранников, постоянно дежуривших внизу? Но ощущение, что в полутьме вестибюля кто-то притаился, не исчезало, несмотря на все доводы рассудка.

Медсестра потерла виски. Надо больше спать и меньше общаться с психами. И пустырника на ночь попить. А то чудится всякое…

Она встала, вышла из-за стойки, отгораживающей сестринский пост от остального коридора, и отправилась в сторону туалета. Помимо естественной потребности ее влекло туда еще одно соображение. Путь к туалету пролегал мимо тревожащего вестибюля.