Софья Ролдугина - Тонкий мир

Готова спорить, что некоторые разрывные пули начинили солнечным ядом. И плевать, что он распадается даже при кипячении – для шакаи-ар хватит и тысячной грамма, чудом уцелевшей при выстреле.

А мне хватит одного попадания в голову.

Я усмехнулась.

Если, конечно, пуля пробьет кокон из нитей.

Мы с Дариэлем влетели в зал последними – и куда только делся тот парень с волосами, похожими на вороньи перья? Целитель ухватил меня за руку и потянул вправо – за обрушенные шкафы. Автоматные очереди грохотали так, будто стреляли у меня в голове. Я почти не ориентировалась с помощью зрения – слишком темно, слишком много огненных вспышек, слишком тускло мерцает отвратительное пятно у дальней стены – «бездна».

Только на ощупь, нитями. Их трепет, натяжение, информация, которая текла по ним, как по венам… Я не видела – знала, что где-то рядом Максимилиан и Эне Рай сцепились с Древним, а второй демон – двое, их оказалось двое! – вырезает наших по одному, а они никак не могут его даже достать.

Нити скользили в моих пальцах, наливались чернотой, отравленной паутиной разбегались во все стороны – но Древний как чуял все атаки и исчезал, вытекал из ловушки, как вода из сита.

Нас становилось меньше. Их становилось меньше.

Только трупов все прибавлялось.

И это тянулось бесконечно. Бесконечно.

А потом в какой-то момент, когда ресницы у меня стали слипаться от крови – бровь рассадила при падении, – я поняла, что один из мерзких сгустков инородной матери погас, развеялся. «Бездна» жадно полыхнула, втягивая в себя остатки сущности Древнего – подобное к подобному. И совсем близко от меня, в жалких десяти метрах вдруг вспыхнула знакомая аура. Не человек, не кайса, не демон и не шакаи-ар.

Ведарси.

Лис.

Ками.

– Идиот! – вырвался у меня крик, и я рванулась наперерез мальчишке, быстро – чтобы не успел он выскочить в зал, где палили из автоматов и метались тенями, едва различая в горячке боя своих, шакаи-ар и инквизиторы.

«Как он выследил нас?» – бился в виски вопрос, а разум уже подсказывал решение. Простое и нелепое: перекинулся в лиса, выследил по запаху, догнал – кицунэ бегают быстро. Одежду, скорее всего, нес в зубах, возможно, в пакете. Перекинулся уже здесь, оделся, напялил амулеты и ринулся искать приключения.

То-то он не возражал, когда Ксиль велел остаться.

Я не увидела – почувствовала, как кто-то из инквизиторов попытался свернуть мальчишке шею. Рванулась отчаянно, налетела на камень, растянулась на полу… Пока вставала, что-то уже произошло, и смотритель теперь визжал, хватаясь за обожженное до лопнувшей кожи лицо, а Ками, пригибаясь, бежал вперед – к подвигу.

И к собственной смерти.

Древний быстрее молнии метнулся с другого конца зала. Я была ближе, хоть двигалась медленнее – успела дернуть нити, задерживая его, встать и настичь Ками. Идиота малолетнего. И-ди-о-та. Схватила лисенка за рукав уже у самой «бездны» – ошалевшего от собственной смелости, пьяного куражом первой битвы.

Нити вздрогнули – это просочился сквозь ловушку Древний, а следом за ним ринулся Ксиль, наполовину ослепший от близости «бездны».

Меня едва не вывернуло на пол от жуткого тянущего ощущение, от невыразимого соблазна прыгнуть в этот хаос. Я видела, как нити уходят в его глубину – не растворяются, а просто отправляются в какое-то иное место. Почти физически ощущала, что «бездне» совсем немного не хватает для того, чтобы стать полноценным порталом, работающим в обе стороны…

От пощечины у меня заболела рука, а у Ками на щеке появилось красное пятно.

– Убирайся отсюда! – я едва не сорвала голос, но лисенок наконец осознал, где он и что происходит. И испугался.

– Но я… – начал он – и не успел закончить.

Древний не стал ждать, пока мы наговоримся.

Я дернула за нити, наполняя их тьмой, светом – чем угодно, лишь бы остановить его. Ками метнулся в сторону, сжимаясь в комок… и влетел в марево «бездны». Что-то полыхнуло… И я едва не задохнулась, осознав, что Ками здесь нет.

Ни рядом со мной.

Ни в этом зале.

Ни вообще в городе.

Наверное, что-то сдвинулось у меня в голове, потому что вместо того, чтобы ударить нитями, я приказала живому серебру стать лезвием – и ткнула себе в горло.

Темная кровь, послушная магии, превратилась в едкую взвесь и разлетелась во все стороны – на своих и на чужих, на «бездну», на Древнего…

Кажется, я смеялась, стоя среди оплавленных камней в распадающихся доспехах. А потом отключилась.

Просыпаться было больно. Очень. Один раз в детстве я упала с большой высоты и переломала кучу костей. Тогда, после того, как наложили исцеляющие заклинания, но еще до прихода Дариэля точно так же ныло все тело. А сейчас вдобавок голова раскалывалась – откат после использования магии.

От попытки открыть глаза стало еще хуже. Я жалобно застонала.

– Тише, тише, – тут же легла на лоб прохладная рука целителя. – Не двигайся пока. Я скоро закончу. Это потеря крови и перенапряжение – жить будешь…

Я послушно расслабилась. Ладонь огладила мой лоб, притупляя боль. Мне стало полегче. Я даже поняла, что лежу в кровати, что простыни слегка влажные – наверное, от испарины.

А вокруг царит мягкий полумрак. И можно даже попытаться вновь открыть глаза.

– Дэйр… – из горла вырвался даже не хрип – сип. Сорвала связки. Ну, не беда, это лечится элементарно… – Как все закончилось?

Целитель откинул простыню и осторожно провел руками вдоль энергетических потоков, видимых только ему. С каждым мгновением становилось легче, хотя слабость никуда не уходила.

– Дэйр?

– Тише, Нэй. Не отвлекай меня. Расслабься.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как послушаться его.

В принципе, кое-какие выводы я могла сделать и сама. Мы в гостинице, Дариэль занимается моим лечением – значит, с инквизиторами все-таки разделались. Осталось только узнать, с какими потерями… кроме Ками.

О, боги, Ками…

Я прерывисто вздохнула, давя всхлип. Идиот мелкий, куда же его понесло…

– Ну, ну, успокойся, Нэй… Все хорошо… Тебе просто надо поспать…

– Нет!

– Не спорь, Нэй. Хорошая девочка…

Забытье нахлынуло, как приливная волна – неотвратимо и необоримо.

А когда я очнулась в следующий раз, в комнате было светло. Боль куда-то подевалась, оставив только напоминание – тянущую слабость и слегка ноющие кости. За окном раздражающе орали какие-то птицы. Пахло океаном.

На стуле у изголовья моей кровати сидел Ксиль – растрепанный, в шортах и яркой футболке.

– Проснулась, – расцвел он улыбкой. И пересел на кровать.