Владимир Романовский - Год Мамонта

Зигвард засмеялся. Однако, то, что говорил Кшиштоф, показалось ему занимательным.

— Так, стало быть, по артанской легенде, артанцы завоевали Ниверию, — сказал он. — Это я помню.

— Которую величали Куявией, — добавил Кшиштоф.

Зигвард хмыкнул.

— И это — очень интересный момент, — сказал Кшиштоф. — Никакого артанского влияния на культуру Ниверии не обнаружено. На культуру Славии тоже. В легенде упоминаются черные сторожевые башни в столице Ниверии, в которых сидели колдуны, бормоча себе под нос и таким образом защищая столицу. Помнишь?

— Да.

— Иди сюда.

Кшиштоф подвел Зигварда к высокому окну слева от камина и отдернул тяжелую штору. Зигвард посмотрел на город.

— Ну?

Кшиштоф кивком указал направление. Над противоположной стороной отделанной гранитом набережной возвышался двойной громадой Стефанский Храм, самое старое здание в Висуа. Характерные для славских построек скругленности у основания и конические пики, предки шпилей, были, да, черные. Но мало ли таких построек, мало ли черных башен на территории Славии и Ниверии? Кшиштоф — просто романтик, подумал Зигвард. Ему бы великим путешественником быть, а он на трон взгромоздился, жопу свою непоседливую пристроил, и рассуждает. Нисколько он не изменился со времен университета, как был чудак, так и теперь есть.

— Напутали, стало быть, предки, — сказал Зигвард насмешливо.

— Предки всегда путают, — ответил Кшиштоф. — Но империя была, это точно.

— Тебе именно это покоя не дает? — спросил Зигвард. — Хочешь быть императором?

— По мне, так лучше я, чем Фалкон, — холодно ответил Кшиштоф.

— Чем тебе Фалкон не угодил? Меня он, по крайней мере, вынудил бежать. А ты-то при чем?

— Не люблю кровопийц, — сказал Кшиштоф. — И не люблю бюрократов. И терпеть не могу кровопийц от бюрократии. Обыкновенный кровопийца, безусловно, опасен, но понятен. Он — явное зло. Он тебя ненавидит. А бюрократ-кровопийца тебя уничтожает медленно, рутинно, и абсолютно равнодушен при этом. Перемалывает тебя, жует, и не проявляет никаких эмоций. И скучно оправдывается государственной необходимостью.

— Именно поэтому ты два года назад казнил Князя Стокийского? — спросил Зигвард, улыбаясь.

— Нет. Князя Стокийского я казнил, чтобы он под ногами не болтался. Кроме того, казнил его не я, а сестра моя Забава. И даже не Забава. Забаве целых пять лет докладывали, что Славия процветает, и даже показывали ей кое-что. Привезут куда-нибудь, в какое-нибудь село, а там народ весь разряженный, все танцуют и поют верноподданические романсы, причем с утра до вечера. Хлеб растят, по всей видимости, исключительно по ночам. А тут, видите ли, приходит эта стокийская свинья и заявляет, что Забава дура, если на такое купилась. И что вовсе не государственный у нее ум. И что правит ее фаворит, причем не столько правит, сколько ворует. Нудил он, нудил — целый год нудил. Я как раз в походе был, а только просыпается Забава как-то утром, потянулась, зевнула во всю ширь пасти своей дурной, выглядывает в окно, а там толпа с вилами, граблями, да еще и с арбалетами! И арбалеты заряжены!

Зигвард отвел глаза.

— Вот-вот, — сказал Кшиштоф, хмыкнув. — Сестренка послала двух увальней разведать, они схватили какого-то повстанца идейного, он их вывел на одного из главарей мятежа, допросили главаря. Мол — на что живешь, парень? Не сеешь, не куешь, уличными развлечениями народными не промышляешь, не портняжишь, не бреешь, коней не разводишь? Оказалось, пересылается ему золото с юга. Ну, а когда золото пересылается с юга, кого-то, помимо Фалкона, заподозрить трудно. Так что не я казнил Князя Стокийского, а мы с тобой, Зигвард, его казнили.

— Я не отказываюсь, — сказал Зигвард.

— Еще бы ты отказывался. Слушай, потомок Хрольда-лучника, скажи ты мне, сделай милость, что ты собираешься делать? Вообще? Ежели тебе просто хочется пожить у меня, отдохнуть — твоя воля, хоть сто лет живи. Но, может, есть у тебя какие-то амбиции? Желания заветные? Княжество тебе не подарить ли? А может, тебя морское дело увлекает? Флот иметь — дело хорошее, у нас с этим очень плохо.

— Флот в Славии? Нет уж, уволь.

— А что?

— На Северном Море? Благодарю покорно.

— А. Мороза боишься.

— Да, неприятно.

— Так, стало быть, нет амбиций?

— Пока что нет. Там видно будет.

— Обещай мне только…

— Что именно?

— Что на власть мою не посягнешь. Я никому не верю, вообще верить людям — дурная привычка, как свеклу прилюдно жевать, но тебе я поверю. Обещай.

— Обещаю. Власть мне не нужна, Кшиштоф. Не люблю я ее.

— А вдруг полюбишь? Когда-нибудь?

— Не думаю. Но если и случится такое — не за твой счет я власть эту себе добывать буду.

— Честно?

— Да. Уж не сомневайся.

— Верю, — сказал Кшиштоф. — Спасибо тебе. Хорошо иметь друга.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ВОЛШЕБНИК

Третий уровень Сейской Темницы находился глубоко под землей. Каждая пещера, забранная снаружи решетками, содержала от одного до десяти заключенных. Вместились бы и двенадцать, но у тюремщиков, которых время от времени заставляли вести учет, только десять пальцев на руках, у каждого. Шестипалых мужчин в стране было очень мало, и специально их выискивать, а потом обучать тюремному делу, не представлялось целесообразным.

Князь Шиирский один занимал целую пещеру. Так решил, очевидно, сам Фалкон, и вовсе не из уважения к титулу — князь знал очень много, и позволять ему общаться с другими заключенными было бы глупостью, а глупостей в управлении и так хватало. В пещере было сыро, темно, и противно. По наружному коридору бегали туда-сюда резвящиеся крысы, не решаясь, однако, приближаться к решеткам. Работал естественный отбор. Крыс, склонных к излишней лихости и любви к полной свободе передвижения, ловили и ели заключенные.

Тюремщики, за обещания и чудом оставшиеся у узников монеты и ценные вещи, снабжали их вязанками дров, кремнем, и огнивом.

Совсем недавно Князь Шиирский был выдающейся личностью. Один из наиболее приближенных членов группы Фалкона в Рядилище, он знал Главу Рядилища давно и во многом способствовал продвижению вверх по политической лестнице безвестного провинциала. Фалкон не оставался в долгу. Придя к власти, он не забывал время от времени одаривать князя важными, хорошо оплачиваемыми из государственной казны, должностями. Вскоре князь выкупил свое, находившееся дотоле в упадке, княжество у многочисленных должников, отстроил по одному из проэктов, обнаруженных в доме опального Зодчего Гора, особняк на одной из фешенебельных улиц, содержал значительный штат слуг и, в неурожайное время, мог себе позволить субсидировать фермеров в своем княжестве.