Петр Верещагин - Истинный король

Войну начать несложно. Будь Утер в здравом рассудке, он бы сумел провести все как надо, одолеть сильную и опытную, но малочисленную фианну Горлиса и подчинить земли «мятежника» малой кровью. Однако рикс думал только об Игрен, собственная дружина Утера пошла вразнос и война из спокойной забавы риксов-князей переросла в нечто, затрагивающее интересы народа, сиречь кланов... Старейшины родов Лохланна и Ллогрис не замедлили собраться на совет, после чего Утеру Пендрагону учтиво передали следующее послание: если через неделю с войной не будет покончено, через десять дней покончено будет с тобой. Подобно древним жителям Лаконики, вожди гэлов умели говорить кратко и выразительно. Иногда.

Четыре дня рикс Ллогрис грыз рукоять своего меча, затем призвал старого недруга, мага-друида Кречета, и взмолился о помощи. Кречет прибыл к нему на шестой день, вызнал все подробности, мысленно согласился с вождями (если ты не головой думаешь, она у тебя явно лишняя), однако пообещал помочь...

– Ладно, – наконец промолвил старик. – Тебе придется заплатить. Дело осуществимое, но...

– Никаких «но»! Скажи, чего хочешь, я добуду тебе это. Хочешь – Максенов меч, хочешь – Рогатый Венец сыновей Кернанна...

– Амулеты воинов и Владык мне ни к чему, – отрезал Кречет. – Я помогу тебе, Утер, но за это ты отдашь мне то, что носишь на правой руке.

Рикс в недоумении осмотрел правую руку – а вдруг там появилось нечто, чего никогда ранее не было? Ничего нового он не нашел, только широкий бронзовый браслет на запястье и перстень-печатку с бледно-розовым рубином на среднем пальце. Утер начал было стаскивать перстень, потому как защитный наруч-браслет потребен только бойцам-фехтовальщикам, но Кречет остановил его:

– Нет-нет, не это. Без колец я обойдусь.

– Хочешь браслет? Пожалуйста.

– Не браслет. То, что под ним...

Стащив бронзовый наруч, Утер вдруг сообразил:

– Так тебе нужен знак дракона!

– Верно. Я могу взять его, только если ты сам отдашь.

– Я обещал, значит, получишь, что пожелал.

Чего-чего, а багряного родимого пятна в виде головы ухмыляющегося дракона правителю Ллогрис было совершенно не жаль. Ходили, конечно, сказочки, будто этот самый дракон переходит из поколения в поколение, к истинному наследнику престола Ллогрис... однако, в сказки Утер перестал верить лет двадцать пять назад, когда научился удирать со двора и сочинять собственные сказочки в оправдание. А верить в легенду о том, как некий Горман Бард, обладатель чрезвычайно громкого голоса и напрочь лишенный музыкального дарования, изгнал своими воплями нахального дракона с восточных окраин Ллогрис и в благодарность был провозглашен тутошним риксом, – ну нет уж, в такое поверить могут только сумасшедшие друиды вроде Кречета! Он еще рассказывать начнет, будто знак дракона к нему, Утеру, перешел от Элейн О'Горман, Максеновой жены, мол, она этому Горману родной внучкой приходилась... Вздор все это. Рикс – тот, кому дано сесть на престол и удержать его, лавируя между дубинами кланов и мечами дружины, а все прочее – детские сказочки, не более...

Так думал Утер, рикс самого старого из гэльских княжеств, который знал о власти и традициях отнюдь не понаслышке. Что думал Кречет, друид и волшебник, который видел в прошлом слишком много, чтобы не верить сказкам, – знал только сам Кречет.

– ...Итак, вымани Горлиса из замка и заставь обустроить лагерь к северу от озера. Сам стань к югу и вышли разведчиков, вроде бы готовишься к битве. После захода солнца жди меня на южном берегу озера, там две таких засохших липы стоят. Ясно?

– Сделаю. А как мы переправимся в Каэр Банног?

– Увидишь.

Когда Луг-Солнцеликий удалился на отдых, Утер Пендрагон, которого сопровождали два телохранителя-фиенна, добрался до нужного места. Старый маг, разумеется, уже был там и что-то ворожил над большой деревянной чашей. Варево слегка бурлило, хотя огня Кречет не разводил.

– Отошли охрану, – бросил он Утеру вместо приветствия, – незачем им видеть это. Пусть сторожат рядом, если хочешь.

– Слышали? – повернулся рикс к фиеннам. – Станьте в дозор. Кадал, ты старший. И тихо.

Телохранители отсалютовали и скрылись в темноте. Кречет помешал варево, пробормотал несколько слов, зачерпнул немного в сплетенный из бересты ковшик и протянул Утеру.

– Сделай два глотка. Остальным умоешься.

Рикс подозрительно принюхался. Запах от ковшика исходил незнакомый, не слишком приятный, но и нельзя сказать, чтобы совсем уж отвратительный. Он быстро отпил сколько было сказано и выплеснул остаток себе в лицо. Глаза чуть-чуть защипало, но больше Утер не ощутил ничего особенного.

– Отлично! – сказал маг. – Теперь ты – копия Горлиса. Охрана не подымет шума, если муж заявится к жене, хотя бы и посреди ночи. А вот и тот, кто отвезет тебя.

Чувствуя, что оказался посреди сна, Утер смотрел, как из озера выныривает дракон. Не слишком большой, шагов двадцати в длину, с чешуей оттенка темной бронзы.

– Его охрана не заметит, – пояснил Кречет, дабы не возникало ненужных вопросов. – Они увидят только Горлиса, который прибыл на лодке, как обычно. До восхода солнца ты должен будешь уйти. И еще одно: ты сделаешь все, чтобы Игрен понесла ребенка.

– Да уж постараюсь, – хмыкнул Утер и вновь посмотрел на озерного дракона. В свою очередь, дракон не без интереса оглядел рикса Ллогрис, затем припал к земле и подставил переднюю лапу.

По-прежнему чувствуя себя словно во сне, Утер взобрался на дракона и полетел над водой к стенам Каэр Баннога, где меднокудрая красавица Игрен наконец попадет в его объятия...

Кречет фыркнул, глядя на спящего владыку Ллогрис, выплеснул остатки сонного зелья и дважды щелкнул пальцами. Из травы поднялась призрачная фигура. Движением подбородка маг указал на дремлющего Утера. Фигура скользнула над землей, с каждым мгновением обретая краски, и над риксом склонилась высокая обнаженная женщина с волнами медных волос, гибким станом и прелестями, какие мертвеца из могилы способны поднять. Несколько ударов сердца, неразборчивый шепот – и два тела сплелись в любовном объятии.

Кречет наблюдал за этим лишь уголком глаза: суккуб справится со своим делом куда лучше смертной женщины. Друид сосредоточился на сетке, сплетенной из травы, какая росла отнюдь не на всяком лугу: порвать хоть один стебелек значило бы пустить псу под хвост всю затею. Призвать и направить суккуба Кречет мог без особых хлопот (а удерживать его не нужно, эта порода демонов сама взимает плату и никогда не берет лишнего, что бы там ни голосили некоторые жрецы-ревнители чистоты). Держать в плену единого сна Утера и Игрен – дело иное.

Почему Игрен? Да потому что сделать половину дела – все равно, что совсем его не сделать. Сегодняшней ночью Игрен действительно должна была зачать от Утера, а самого рикса сквозь зачарованные стены Каэр Баннога Кречет не мог доставить (вернее, мог, но для этого требовалось куда больше времени, чем было в запасе). Вот и пришлось использовать... посредников. Семя Утера, отданное суккубу, в то же мгновение получит инкуб, который сейчас находится в Каэр Банноге, в покоях Игрен, где изображает ее мужа, Горлиса, и изображает также и все остальное, что обычно между мужем и женой происходит... а дальше все будет так, как будет.