Петр Верещагин - Истинный король

Тремониус предлагал обычную в его краях церемонию с медом, свежим хлебом, вином и свечами, но Вортигерн отказался. Крепость будет военной крепостью, только если в жертву принесен сильный воин. Лучше, конечно, добровольная жертва, однако сумасшедших-фанатиков, что пошли бы на такое ради него, Вортигерн не знал. И раз уж не нашлось жертвы добровольной, для насильственной жертвы лучше всего подойдет враг. Или сын врага.

Кто-кто, а враг у Вортигерна имелся. Родовой враг, потомок рода О'Кинн, с которым род Вортигерна – О'Глойв – имел давнюю кровную вражду, и лет двадцать как эта вражда переросла в настоящую грызню. Когда Вортигерн возвратился из имперского похода, род О'Глойв лежал в братской могиле, а последний из рода О'Кинн, Горлис, сидел на троне Лохланна...

Фианна была готова, план Вортигерн составил давно (жена пособила, Ровин, старшая дочь короля Орма в таких делах достаточно понимала). Прознатчики заранее подались в Озерный край и выведали, где и когда будет проезжать горлисова жена Игрен с малышом, Медвежонком-Артосом: одно дело – Горлиса с опытной дружиной атаковать, и совсем другое – жену рикса с обычной охраной, какая сгодится против зверей или случайных разбойников, но не против обученных бойцов. Да и с годовалым дитем-пленником возни меньше, чем с его венценосным папашей...

– Семерых потеряли, Вортигерн, – доложил Освик, начальник посланного за ребенком отряда. – Горлис с женой Бритаэля послал, на всякий случай... Дерется, гад, как дьявол. С тремя стрелами в боку, разбитыми ребрами и раскроенной мордой, а все-таки ушел.

– Кто погиб?

Освик назвал.

– Ребенок?

– А с ним-то чего? В мешок сунули и притащили.

– С остальными?

– Солдат порезали, с Игрен и слуг просто поснимали украшения и оставили в ближайшем болоте. Выживут – пускай, нет – значит, так суждено. Рожи наши все в масках были, тела своих погибших мы забрали, следы замели. Скоро не вызнают.

– Хорошо. Добыча ваша, а ребенка передайте Могану.

– Ты хочешь его видеть?

– На что он мне сдался? Я верю, что ты не обманул и это горлисово отродье, а большего от щенка мне не требуется.

...Утро Имболка выдалось хмурым. На церемонии наречения имени новой цитадели присутствовали немногие: старший жрец Киана, Моган с помощниками, пара бродячих друидов, которым всегда больше всех надо, Вортигерн с несколькими фиеннами Освика, женой Ровин и сыном Вортимером, заранее скривившийся от «языческих ритуалов» Тремониус, а также несколько вождей малых кланов Ллогрис. Ну а что до народа – народ потом прибудет посмотреть, когда заявится мститель-Горлис и обломает себе о цитадель и клыки, и меч, и все остальное. Вот тогда-то Вортигерна и назовут королем, и венцом одарят. А прежде – чего волноваться?

– Ты готов, жрец? – сухо спросил Вортигерн старика-Могана.

– Терпение. Жди первых лучей солнца.

– Ладно, подожду, – не стал спорить будущий король. – Но сам ты – готов?

– Мне готовиться не нужно. Сам готовься, это ведь ты должен будешь назвать имена врага и жертвы... не сейчас! Жди сигнала.

Вортигерн пожал плечами и отступил на шаг.

Прислужники жреца все подготовили еще вечером, да и приготовлений-то было – пустяк. Поставить алтарь, где будет лежать жертва, подставить чашу, куда соберется жертвенная кровь, положить мягкую кисточку из куньего хвоста, которой будет начертано имя, вычистить и отполировать золотой нож-серп, чье назначение сомнений не оставляло... Ну еще жертву-ребенка привести и Могану накидку ритуальную подать, когда время придет. Вот это они как раз сейчас и делали.

Артос, едва научившийся ходить, не кричал и не плакал. Малыш не мог не чувствовать, что ничего хорошего его тут не ждет, и все же переставлял ноги самостоятельно. А когда его на алтарь положили и начали привязывать, скривился и пустил в жрецов меткую струю. Губы Вортигерна тронула ухмылка: храбрый враг, бьет как умеет.

В тучах на востоке возник разрыв.

– Давай! – выдохнул Моган.

– Враг мой – Горлис Лохланнский, сын его – Артос...

Жрец неслышным шепотом завершил ритуальную фразу и занес кривой нож, лезвие сверкнуло золотом в солнечных лучах. Клинок опустился... и отскочил от груди ребенка.

Артос засмеялся: блестящая игрушка ему понравилась.

Лицо Могана посерело, жрец судорожно закашлялся и осел наземь. Кашель становился все сильнее, затем что-то лопнуло в груди жреца, и он повалился мешком тряпья, который тут же окрасился темной кровью.

Один из друидов в два счета возник рядом с алтарем; служители от ужаса остолбенели, фиенны так просто отшатнулись и явно жалели, что именно им сегодня выпал этот пост. Друид пристально взглянул на ребенка, на котором и царапины не было, притронулся кончиками пальцев к темноволосой головке – и презрительно повернулся к умирающему.

– Болван! Заранее проверил бы, чье это отродье – и сам остался бы жив, и дела бы не испаскудил.

– Он что... не сын Игрен и Горлиса? – Голос Вортигерна дрожал от гнева, который неминуемо обернулся бы через несколько минут на Освика. И вполне заслуженно.

– Сын, – ответил друид. – Игрен – сын. Но не Горлиса.

Вортигерн с силой вдвинул в ножны полуобнаженный тесак. Выместить на ком-то свою ярость придется, но Освик тут и впрямь ни при чем, пускай живет. Кто ж думал, что Игрен-риксенн родила бастарда!

– А ты не хочешь узнать, ЧЕЙ он сын? – с неприкрытой насмешкой осведомился друид.

– Какая разница... – бросил Вортигерн.

Все рассчитал, а такого не предвидел. Словно сама судьба против него... даже венец рикса теперь на его голове не удержится. Верная и опытная дружина, умная и коварная жена-ведьма, готовый посодействовать тесть-король – проклятье, все без толку!

– Мне – никакой, – согласился незнакомый друид, – Могану – тоже теперь неважно. А вот тебе не мешало бы узнать, что Артос...

Снова сделав два чрезвычайно быстрых шага, друид оказался возле самого уха Вортигерна и прошептал одно только слово.

Пендрагон.

Вортигерн еще успел взглянуть на восток, где из расступившихся облаков падал крылатый ящер с кроваво-красной чешуей. Падал дракон прямо на него, и в зубастой пасти клокотало пламя.

Pen-dragon, красный дракон...

Вортигерн почувствовал лишь палящий жар, что разлился по телу за миг до смерти...

Разумеется, из всех стоявших у порога безымянной цитадели лишь двое разглядели дракона, Вортигерн и Артос. Один из младших жрецов, друиды и Ровин успели ощутить всплеск силы. Прочие же увидели только, что Вортигерн, могучий воин в самом расцвете сил, внезапно исчез без следа.

Впрочем, нет, один след остался: на стене цитадели отпечатался черно-красный силуэт высокого, крепко сложенного человека в зубчатом венце.