Змейские чары - Наталья Георгиевна Осояну
Змейские чары читать книгу онлайн
Кира Адерка, дочь зажиточного торговца Лесной страны, довольна своей тихой, размеренной жизнью. Но однажды ее настигает проклятие — и с тех пор каждую ночь она проваливается в Подземье, царство змей и их пугающих чар. Лишившись сна и покоя, Кира слабеет и понимает, что дни ее сочтены. Единственный, кто предлагает помощь, — таинственный чернокнижник с лицом, ускользающим из памяти. Но стоит ли доверять тому, чьи темные заклинания могут оказаться страшнее любых змейских чар?
Голос граманциаша, волоча за собой целый хор причудливых отголосков, сопроводил ее во
.— Впрочем, это все ерунда. Мое имя Дьюла, Дьюла Мольнар. Я пришел, чтобы вместе с вами спуститься к змеям, госпожа Адерка. — Он опять замолчал, явно выдерживая паузу, как подобает хорошему повествователю. — Видите ли, только мне известна природа вашего проклятия и только я могу вас спасти. Вы этого хотите?
— Да, — чуть слышно прошептала она.
Мальчик, который выжил
Как взошла над горами полная Луна, восстала стригойка из неглубокой могилы и тайком вернулась в городок, чьи жители всей душой хотели от нее избавиться, да позабыли, что для этого нужно. Тенью тени, отголоском шепота прошлась дочь
по улицам, и ни один пес ее не учуял. Видел незваную гостью лишь старый одноглазый кот, дремавший у коновязи постоялого двора. Он выгнул спину дугой, зашипел и заорал дурниной, но толстяк-хозяин лишь перевернулся с боку на бок и выругался спросонок.В каждый колодец, в каждую кадку с водой дождевой плюнула стригойка.
А к утру ее и след простыл.
— Ш-ш-ш…
Мальчик, забывший собственное имя, стоял на краю обрыва. У подножия утеса плескались волны. Море было черным, и камни с беззвездным, бескрайним небом — тоже. Мальчика со всех сторон окружала
, чья разнородность отзывалась столь же неодинаковой внутренней дрожью — словно невидимые руки касались незримых струн — и ощущениями, для которых не находилось подходящих слов в известном ему языке. Иногда казалось, что у есть крылья, изогнутые рога и длинный хвост с острым шипом на конце, но потом она превращалась в кошку или в изможденную женщину, всю в черном. От глаз и зрения в этом странном месте не было толку.— Давай я их тоже заберу? — предложила
. — Ш-ш-ш-ш…Мальчик нахмурился. В опустевших чертогах памяти гуляли сквозняки. Если судить по воспоминаниям, его жизнь началась только что, у этой пропасти, над этим морем, во
. Но что-то — инстинкт, чутье — подсказывало не соглашаться.Он и так отдал слишком многое.
вздохнула.
— Нет так нет. Чего же ты хочешь?
Однажды — об этом безымянный мальчик тоже забыл — мама поведала ему сказку о принце, который отправился на поиски страны Вечного Лета и после долгих странствий ее действительно нашел. Устав с дороги, прилег под раскидистым деревом и задремал, разинув рот. Тогда-то и заползла в него змея по имени Тоска. До поры до времени она не тревожила принца — знай себе росла в потаенных пещерах души. И все же настал день, когда змея сделалась слишком большой и стиснула сердце так, что он отчаянно возжелал увидеть родные места еще раз, хоть издали, на мгновение, краешком глаза. Принц отправился в обратный путь, чтобы в конце концов — или в начале начал — сгинуть бесследно, ибо тот, кто выпал из Текста, обречен утонуть в океане чернил.
Мальчик об этом позабыл и пожелал вернуться — сам не зная куда.
Но
знала.Исчез утес, исчезли черное море и беззвездное небо; мир обернулся ветошью, расползающейся даже от самого осторожного прикосновения. За нею, как за занавеской, притаилась
, продолжая тихонько шуршать: «Тебе не скрыться от меня… ш-ш-ш… никогда и ни за что на свете… ш-ш-ш… ибо отныне я и есть твой свет…»Сперва он услышал тишину, зловещую и тяжкую, как кладбищенская земля; потом ощутил гнилостный сладковатый запах, от которого при каждом вдохе сводило судорогой горло и ныло в груди; а еще почувствовал боль. Из-за нее вспомнил, что у него есть тело, и в этом теле болело все без исключения — от почерневших пальцев рук и ног до корней тех волос, какие еще остались. Мальчик медленно поднялся, хрустя суставами, как старик, и постанывая от мучительного жжения в тех местах, где пузырящаяся кожа сошла лохмотьями, прикипев к каменному полу. Наверное, окажись пол земляным, бедолага и сам бы к нему прирос — врос бы в него, запустив глубокие-преглубокие корни, вознес гордый ствол через пролом в крыше и раскинул руки-ветви над руинами, укрыв их своей широкой кроной. Куда приятнее шелестеть листвой, чем ковылять, держась за стены, к приоткрытой двери, за которой поджидает неизвестность.
Он то падал по-настоящему, то проваливался в беспамятство; иногда это происходило одновременно. Сквозняки в чертогах памяти выметали из потаенных углов пыль, а еще какие-то обрывки, щепки, осколки. Из фрагментов складывались бессмысленные картины; стрела времени отказывалась лететь положенным курсом, то петляла, то замирала в нездешнем пространстве.
— Ш-ш-ш…
Вот безымянный мальчик бредет по узкой улице, под небом синюшного цвета, с которого смотрит не Солнце и не Луна, а огромный драконий глаз зеленовато-желтого, желчного цвета, рассеченный узким зрачком; навстречу ковыляет закутанное в тряпки нечто, прижимая к себе сверток и тихо подвывая.
Свернуть? Но справа в переулке белеет груда костей, а слева простирается огромная — такая, что не обойти, — черная лужа, в которой что-то копошится, булькает, кашляет, подхихикивает… Нечто со свертком ковыляет дальше, ничего вокруг не замечая.
Из недр очередного пустого дома доносится чавканье, сменяемое приглушенным рычанием, и мальчик, заглянув туда, видит огоньки глаз: поначалу они витают у самого пола, а потом взмывают выше его собственного роста, примерно там, где и должны быть глаза рослого мужчины. Мальчик пятится, спотыкается о камень, падает на спину, и взгляд упирается в пролом в крыше — там колышутся на холодном ветру ветви того самого древа, в которое он мечтал превратиться.
На одной из ветвей болтается нечто темное, длинное; стоит приблизиться, как свесившаяся набок голова висельника резко поднимается, блестят в полумраке зубы длиной в палец, из-за которых нижняя челюсть не смыкается с верхней, и тянутся когтистые лапы — им не хватает совсем чуть-чуть…
И опять мир становится то ли ветошью, то ли вуалью, под которой смутно виднеются очертания текучего, мощного чешуйчатого тела, похожего на замысловатый узел, на лабиринт без начала и конца, на реку, огибающую весь мир.
Безымянный мальчик встает. Идет.
Снова и снова, не имея ни малейшего представления куда и зачем.
— Ш-ш-ш…
На центральной площади —
