Фрейлина. Предотвратить - Тамара Шатохина

дальше потянулись дни выздоровления – медленно и сравнительно спокойно. Наш больной почти все время спал. Просыпался, открывал глаза… и сразу в него пихали лечебный отвар или крутой куриный бульон. Я раздобыла свежей чистой соломы и соорудила трубочку – он сосал жидкость через нее, голову еще не мог держать и сидеть тоже.

Потом я выходила, а Даша меняла кружку у него между ног – убирала полную мочи и ставила пустую. Пару раз мы недоглядели и пришлось менять постельное, но… в общем, у мужчин с этим проще – в емкость это самое опустили, там его оставили и пускай себе само…

Каждый день ненадолго приезжал Людвиг, сидел и смотрел на сына. Молчал, но все равно тот спал, а когда просыпался, казалось, что ему даже веки тяжело держать поднятыми. Прикрывал глаза, лежал так молча, а потом видно было, что опять спит.

Пару раз в неделю мы с Дашей по очереди ездили в тот городской дом – нужно было помыться и переодеться. Карету всегда сопровождал конный военный.

Наверное, в такой охране был смысл. Возможно, Фредерик как раз и напоролся в одиночку на бандитов. Возможно… я пыталась уточнить, что все-таки случилось - и у его отца, и у этих конных, но первый сурово молчал, вторые делали тупое лицо и тянулись в струнку блин…

Наконец настал день, когда муж заговорил и попросил помочь ему сесть. Так-то мы его ворочали и до этого. Убрав кружку, Даша всегда поворачивала его на здоровый бок, подперев спину подушкой. Давала полежать так часок и возвращала обратно. Но все равно этого было мало. Я вспомнила о пролежнях и растирала ему спину шнапсом... на всякий случай. Пока лежал на боку, делала массаж как умела, разгоняя застоявшуюся кровь.

- Фредерик! Так что случилось, почему все молчат о том, где вы получили ранение? – не выдержала я, когда он вполне внятно объяснил для Даши свое самочувствие.

- Это неважно, - прозвучало тихо, - подобное не повторится, я осознаю свою ответственность за вас, Таис. Подобная беспечность для женатого мужчины недопустима, простите меня…

- Прощаю, ладно… и это все?

- Да, это и все, - прикрыл он глаза, в этот раз точно делая вид, что уснул.

Прошло две недели, пока он смог вставать сам, зато потом на поправку пошел буквально на глазах. Спал в нательном белье, сам потихоньку вставал на ведро, сам уже ел, надежно держа ложку и не проливая содержимое.

В день отъезда подошел какой-то военный и принес мундир. Он был выстиран, а левый рукав аккуратно зашит.

- Все равно нужно заказывать новый. А у нас есть за что? За месяц дороги сюда вы должны были сильно поиздержаться, – поинтересовалась я, помня слова Окуловой о дороговизне военной формы.

- Ее императорское величество велела выдать нам большую дорожную карету и подорожную на шесть лошадей - все было уплачено ею.

- Кроме вашей кареты, но это, конечно, уже много меньше, да…

В любом случае, мне пора было появиться в банке и узнать, как там дела с денежным переводом.

И приданым, конечно. В точности до наших дней не дошел весь стандартный список, только в общих чертах.

Выдавалось оно наличными деньгами в размере 12000 рублей и драгоценными вещами, платьем, кроватными и постельными уборами, галантерейными предметами - на сумму от 25 тысяч рублей… громадные деньги. Зарплата фрейлины за год - тысяча. Тоже немало, как у профессора университета. Ну… и еще ко всему этому полагался образ святого новобрачной. Икону какого святого приготовили мне, я не знала, как и дату рождения Таи. Но она должна стоять в документах, это-то решаемо…

«Галантерейные предметы» также представляли собой загадку - слишком широк перечень, если взяться за это дело всерьез.

Муж укоризненно промолчал на мой вопрос о деньгах, и я не стала настаивать, затягивая разговор. Слишком сильно хотелось уйти наконец отсюда и забыть эти две с лишним недели, как-то отвлечься. Мне требовалось время на переформатирование, иначе…

Поэтому я с радостью перебирала бы сейчас приданое… вместе с Фредериком и перебирала бы. Сейчас еще не готова была выпустить его из поля зрения. Я в него всеми нервами проросла за это время! Во мне поселилась уверенная потребность знать, что с ним все в порядке вот прямо сейчас и всегда будет.

Я совершенно не в состоянии на него сердиться, помня умирающим. И в то же время злюсь зверски за то, что допустил вот это вот… Я жажду создать все условия паразиту - пускай только выздоравливает. Я колыбельную ему пела! И та моя истерика над ним – умирающим?..

Потом я много думала над этим, потому что слишком сильно все было. Когда так выводит на эмоции и логики в этом ни следа… Но вспоминала Костю и то, какой я была рядом с ним… Нет – с Фредериком я чуяла себя маменькой, всем сердцем болеющей за своего оболтуса. Или сестрой за брата.

Всерьез ломать мозг еще и из-за этого было лень. Иногда лучше отпустить все на самотек, сейчас это самое лучшее, что я могла сделать – устала от волнений и переживаний. Хотелось просто жить: спать, есть, ходить. Тупо существовать. Так разве ж дадут? Вспомнился король… Я сама себе не дам – он мне нужен, особенно после всего. Именно - после всего, что я в эти дни пережила.

Подхватив наш с ней «ценный веник», завернутый в простыню, за нами шла Даша. Горшок с заплесневелым хлебом… Я многое знала о факте изобретения пенициллина, но практически ничего о том, как выделить его в чистом виде.

Все произошло случайно, как и все почти открытия – шотландец Флеминг исследовал колонии стафилококков.

Когда он вернулся в свою лабораторию после месяца отсутствия, то заметил, что на одной пластине с культурами появились плесневые грибы, а присутствовавшие там колонии стафилококков погибли, в то время как другие колонии — нет. Флеминг отнёс грибы, выросшие на пластине с его культурами, к роду пенициллиновых и назвал выделенное вещество пенициллином.

Это общеизвестно, а вникнуть в процесс глубже я в свое время не сочла нужным – не мой профиль, лишняя информация.

А ведь самые трудности возникли как раз при попытке очистить пенициллин от других белков плесени и вот здесь я не просто плавала… Все случилось в 1929 году, и почти уверена – сейчас даже препаратов, при помощи которых антибиотик довели до ума, еще не существует. А если и есть,