Райдо Витич - О чем молчит лед

— Если сил хватает, а ему хватает. Зрелый наг. Сильный, — ответила за ведунью Саламиф.

— С чего решили, что Странник?

— Не веришь? — с подозрением и тревогой посмотрела на мужа Ма-Гея, услышав нотки неверия и недовольства в его голосе. Никак навий сын кнежа прибрал, Рана уже оморочил!

— Прибрал, — прошептала Саламиф, вглядываясь в лицо кнежа. — Но то морок слабый. Силен суженный твой, Магия, путам противится. Не буди его покуда, а то худо будет.

Ран, углядев воздействие на себя, ладонь выставил:

— Не тому ты голову морочишь, дщерь огневая. Сказывай, почто пожаловали и ходи прочь.

— Никак разобиделся кнеж? — усмехнулся Нив.

— Больно вы дивьи дети хитры и в напраслине изворотливы. Почто явились сюда? Смуту сеять? Род на род натравливать? Без вас нам заботы хватает.

— Не надо Ран, — одернула его Ма-Гея. — То не ты — навьем посеянное в тебе, говорит. Не стоит свару затевать да друзей хаять.

— Друзей? А где же остальные други? Где Стынь да Журчалка? Где Рарог твоя да дядька Лесной? Ты вона как за них вступалась, а они о том, что наги идут не упредили, в стороны разбежались.

— Скверно говоришь, кнеж. Не правду творишь, — уставилась на мужчину Саламиф. — Ворог за спиной у тебя и то не мы, а вы допустили.

— Нет у меня за спиной ворога, а перед собой его зрю.

— Раз так, гляди.

На Эльфину покосилась и та рукой взмахнула, рассыпая разноцветные искры. Закружились они, запуржили, миг и тихо вокруг стало, снег исчез, деревья растаяли, тьма чуть рассеялась и как на ладони стало видно как далеко впереди, за грядой Белогорья бьются дети Рарог с нагами, кадами, Мокшей и Стынью. Как гибнут под их натиском и теряют силы. Как бегут лесные жители, изгнанные навьем, а те, что уходить не желает, сдается и подчиняется Ма-Ре и ее друзьям нагам.

Кишит лес чернотой, злобой и холодом дышит. Как кольцо вокруг стана раничей сжимается и границы его Рарог да эльфы с некоторыми лесными держат, из последних сил стараются. Но идет пустота, мерзлота, хана и чернота, ползет как наги, губит и давит все живое, подчиняет, порабощает.

Ран от того, что увидел обмер и голову свесил: получается округ никого благого не осталось кроме раничей и едино место светлое — крепище родовое. Ма-Ра боле на нежить похожа — черно в ее вотчине и ширит она границы свои, что не час. Дочери ее в мехах по снегу бродят с луками да мечами, дичь бьют, путников приманивают, губят. Русово гнездо льдами разорено, погребено крепко. Мрет лес, гибнут его жители, а с ними и люди. Ничего от былого не осталось — память лишь и то горькая, потому как ясно — не воротится что было, кануло, как трава под снегом.

— Беда у нас кнеж общая. Что ваши, что наши едино мрут, что тебе, что нам места родные, племена сохранить хочется. Потому здесь мы, потому там бой, — качнула головой в сторону леса Саламиф. — Теперь твое слово и твое дело.

— Многие вам не верят, — добавил Нив. — Люд лесной ропщет на детей Ма-Раны. Говорят, скоро и вы лес раззорить начнете. Меж нами свара, меж вами — к чему то ведет и кем затеяно? Сталкивают нас, разнят, бессилят. Почто — сам ответь, коль ум даден. Я розниться не желаю, немало мы вместе были и жили ладно, того и впредь хочу, потому здесь. А кто против — их дело. Мне за них не ответ, как тебе за Ма-Рану.

Ран кивнул потерянно:

— Что хотите?

— Упредить. Сторожись кнеж. Эти места последний оплот старого и благого. Слух идет — свет прави жив здесь. Дай срок, потянутся сюда племена и ваших, и наших. И наг то знает, потому крепище ваше норой своей сделать хочет. Породит детей от людей и населит мир своими, вытеснит напрочь и вас и нас. В веках изгоями станем, друг дружку не помня, заветы отцовы запамятовав. Все ведают о терпении нави. Долго они удобного момента ждали и вот он, приспел. Самое их время, когда земля от боли стонет, облик меняет. Было уже то и вновь будет. Вы-то не помните, а друг мой, Хосьма Болотный прошлую войну с нагами помнит и говорит, что эта ничуть не лучше и не хуже. В ту войну мы сдюжили, отцы наши и деды лад и мир отстояли, неужто мы их посрамим? Али детям своим разоренную родину и мрак в душах оставим? То ли наследство нам досталось? То-то, кнеж. Конец свары. Сбирай люд и воинов поднимай — не спать вам ныне. Пока наг в крепище покоя не жди.

— Как выкурить его, чтоб ушел людей не тронув? — спросил опечаленный Ран у жены. Та истуканом стояла, перед собой глядела, но вряд ли что видела. Скорбь на ее лице печать свою оставила за всех матерей и жен, за все роды разоренные.

— Гея? — позвал ее тихо Ран.

— Никак, — очнулась. — Никак ты его не выпроводишь. Он в путь со всеми собрался — пусть идет. Не вспугнуть бы неосторожным словом только.

— Думаешь ли, что говоришь, жена? Ворог в стане, а мне молкнуть?

— Молкнуть, Ран. Иного нет выхода. Не взять нам его, не уничтожить — сил не хватит. Уговорить, обхитрить — тоже невозможно, ибо хитрее он нас и мыслит иначе — не сойтись к одному сколь не плутай. Выкуп? Не к чему ему.

— А если он губить начнет?

— Тому в моей власти помешать — тих будет, похлопочу.

— Как?

— Костры туши, кнеж, огонь в очагах, — посоветовала Саламиф. — Холод нага в сон склонит. Вял он станет, спокоен, не так внимателен как сейчас. Тем время ты выиграешь и городище спасешь. А как в путь двинемся да подале от городища уйдем, решим, что делать.

— Ничто, — подала голос Эльфина. — Пока наг с нами, другие не подойдут, а он с нами пока свое не получит.

— А что его?… — спросил и замер, вспомнив разговор в доме, сватовство. — Дуса? — на Ма-Гею хмуро посмотрел и кулаки сжал. — Не бывать тому…

— Не бывать, — согласилась женщина. — Есть у меня средство верное от его посягательств. Близко к ней не подойдет.

Ран помрачнел и, повернувшись, в крепище пошел и только у ворот обернулся, чтобы господарей поблагодарить.

— Много у вас дел без нас будет. Мои вам помогут, — заверил Нив расстроенную Ма-Гею, глянув в спину кнежа.

— Солнечным камнем оберег сотворишь, — кинула в руку женщине мешочек Саламиф.

Ма-Гея чинно поклонилась и пошла в крепище.

Правы други — не до сна — дел много неотложных.

Тяжка ноша знаний и как бы славно было ничего не знать, забыть, а лучше заснуть да уже за вратами настоящего проснуться. И не в будущем — больно темно оно, пожалуй, сегодняшнего мрачнее.

А кто его светлым сделает, кто украсит честью и благом, правью и радостью? Нет, не до сна, не до отдыха и мечтать ныне только об одном надобно — сдюжить и хоть крупицу случившегося выправить.

Часа не прошло, как каждый дом упрежден об опасности был. Мужи и жены не спали, резы и мечи при себе держали, обереги родовые по стенам развесили, детей тайно в храм отвели. Ма-Гея и Волох солнечным камнем обережный круг сотворили, а воины в дозор встали.