Лариса Петровичева - Роса и свиток

В домике, разумеется, оказалось не теплее, чем на улице, но незваные гости, пошарив по простеньким навесным полкам, обнаружили и лампу, и огниво, и мешок с сухарями, припасенные по старинному охотничьему обычаю для тех, кого судьба приведет сюда зимой. Возле печи нашлись и аккуратно заготовленные поленья; Шани развел огонь, и вскоре в доме стало вполне тепло и уютно. Рыжие отблески пламени побежали по стенам, и Хельга, выпутавшись из плаща и сняв шарф, с облегчением поняла, что на сегодня дорога закончена, холод ее больше не терзает, и можно — в самом деле, можно — расслабиться и отдохнуть.

— Интересно, где сейчас лесник, — задумчиво промолвила Хельга, устраиваясь в углу на пушистой шкуре медоеда: она, брошенная прямо на пол, служила чем-то вроде ложа. Конечно, девушке следовало бы помочь Шани, который возился возле печки с пузатым металлическим чайником, но Хельга вымоталась настолько, что и шевельнуться не могла. Похоже, собственное тело ей уже не принадлежало, и, прикрыв глаза, Хельга словно опять видела бесконечный зимний лес и себя, идущую среди деревьев.

— Лесник-то? Да скорее всего, в Гервельте, пока охоты нет, — Шани пристроил чайник на железном крюке, и вскоре по комнате поплыл умопомрачительный аромат кевеи. — Устала, девица-красавица?

— Устала, — решилась признаться Хельга и поспешно добавила: — Но я же не могла вас одного…

Шани усмехнулся. В золотистом свете огня его лицо казалось очень спокойным и очень мудрым, словно он, глядя на пламя, понимал что-то крайне важное. Хельге вдруг подумалось, что она никогда не сумеет дотронуться до этого понимания. Скоро экзамены, а там они распрощаются насовсем.

— Спасибо, — проронил он. — Спасибо, я действительно признателен. У меня не так много друзей, которые волнуются обо мне.

Хельга поежилась и села, словно среди натопленной комнаты ее внезапно охватило стылым снежным ветром. Не обижайте меня вашей дружбой, хотела сказать она, если не можете дать большего, то и подачек не давайте… Шани снял чайник с огня и принялся разливать кевею по кружкам, найденным в закромах лесника; Хельга смотрела, как терпкий темно-коричневый напиток льется из носика и понимала, что едва сдерживает слезы.

— И вам спасибо, — сказала она в конце концов. У него ведь и без того хватает и трудностей, и забот. Незачем нагружать еще и бабские беды. — Я рада быть вашим другом…

Потом они сидели за неровным, но крепко и основательно сколоченным столом и ужинали — и Хельга вдруг успокоилась и расслабилась настолько, что даже отпустила какую-то вполне себе хорошую шутку, над которой Шани искренне расхохотался чуть ли не до слез. Тогда в груди Хельги словно распрямилась сжатая пружина, и девушка вдруг ощутила невероятное облегчение. Больше не надо было ни смущаться, ни бояться себя и своих мыслей — в мире ничего не осталось, кроме крошечного домика в центре леса, отблесков пламени на стенах и уставших в дороге людей, которым сегодня уже было некуда спешить и нечего терять.

— Наставник, вы все-таки убьете принца? — Хельга наконец задала вопрос, который не давал ей покоя со вчерашнего дня. Шани пожал плечами и с пару минут размышлял молча.

— Не хочу я никого убивать, — сказал он. — Обернуться может и впрямь по-всякому, но… не хочу.

Тревога кольнула висок. Она никуда и не девалась, просто задремала, разомлев от тепла и покоя, но сейчас зашевелилась опять, и Хельга вдруг подумала, что видит Шани в последний раз. И это была не просто случайная мысль, а железная уверенность.

— Но ведь и принц может…, - начала было она и не довела мысль до конца. Шани пожал плечами. Сиреневые глаза мягко блеснули в золотистом полумраке комнаты.

— Может, — просто сказал он. — Но я надеюсь, что не станет.

Дыши глубже, глупая, откликнулся внутренний голос, не хватало тебе еще разреветься тут. Хельга шмыгнула носом и сказала, пытаясь преодолеть спазм, стиснувший горло:

— Несчастливая у меня судьба. Всегда теряю тех, кого люблю.

Шани вопросительно поднял левую бровь, разделенную пополам старым шрамом. На Хельгу он не взглянул, предпочитая смотреть на дно кружки. И что он там нашел интересного..?

— Может, и не всех, — задумчиво откликнулся Шани, когда пауза явно затянулась и стала уже невежливой. Хельга криво усмехнулась и с преувеличенным вниманием стала рассматривать свои пальцы — расцарапанные, с коротко срезанными ногтями. Мальчишеские некрасивые руки, но ведь надо же на что-то смотреть… Так пусть будут руки.

Ей в самом деле было нечего терять. Все сделанное и несделанное припомнит и рассчитает Заступник на Суде — а сейчас у Хельги остался только внутренний озноб, с которым она никак не могла справиться.

— Не ходите туда…, - попросила она, не отрывая взгляда от рук. — Не ходите. Принц, он… Он готов на все, что угодно. А у меня матери нет, семьи нет… и вас не будет.

Тяжелая сухая ладонь накрыла ее судорожно стиснутые пальцы. Хельга несмело подняла голову и, отважившись посмотреть Шани в глаза, не увидела там ничего, кроме усталости. В Хельге словно зазвенели струны, туго натянутые на колки.

— Неужели вы не видите…, - проговорила она и не поверила, что смогла произнести это. Слова вырывались из губ, словно родник, пробивающий дорогу сквозь скалы. — Не понимаете..?

— Что?

— Что я люблю вас.

Слова вырвались на волю, и Хельга всей своей трепещущей в ознобе шкурой ощутила точку невозврата, после которой уже ничего нельзя изменить и исправить. Рука Шани дрогнула и сжала ее пальцы.

— Я знаю, — коротко и просто ответил он. Хельга почувствовала пульс сосудов на висках. Вот как все спокойно и незамысловато. Он знает. Новость доведена до сведения и ответ получен. Распишитесь в получении и живите себе дальше. Хельга попробовала отнять руки, но Шани ее не выпустил.

— Я знаю, — повторил он. — Хельга, но ты же помнишь, кто я. И я не могу дать тебе ни семьи, ни положения в обществе. Ничего…

Хельга все-таки освободила руки и порывисто подошла к печи — к огню, который сейчас казался намного легче и добрее того пламени, которое глодало плоть где-то в области сердца. Я же не ведьма, подумала она, зачем меня сжигать?

— Неважно, — сказала Хельга вслух. — Все это не имеет значения… Просто не прогоняйте меня. Я скоро доучусь и уеду куда-нибудь… Я никогда вас не потревожу и ничего не попрошу. Мне просто…, - голос дрогнул и сорвался. — Я просто не могла больше молчать.

Тонкие рыжие язычки облизывали поленья, и Хельге вдруг захотелось протянуть к ним руку и ощутить ласку пламени. Шани поднялся с лавки и подошел к девушке; Хельга испугалась, что он сейчас услышит биение ее сердца.