Лариса Петровичева - Роса и свиток

— Вы отлично деретесь с женщинами, сударь, — сказал он. — Посмотрим, хватит ли вас на настоящего бойца.

Симуш осклабился и шевельнул пальцем, взводя курок.

— Кстати, ваше высочество, — окликнул Шани, — это ведь он сказал, что вы в столице. Так-то я ни сном, ни духом.

Симуш встрепенулся и повернул голову к Лушу.

— Не верьте ему, ваше высочество, — его голос дрогнул. — Врет и не краснеет, гадина.

Луш вздохнул, убрал руки в карманы, покачался с пяток на носки и обратно.

— Я разочарован, — сказал он, наконец. — Очень разочарован.

И грохнул выстрел.

Шани вздрогнул и отшатнулся, на долю секунды подумав, что стреляют в него, и почти успев ощутить себя мертвым. В комнате резко запахло пороховой гарью. Симуш сдавленно охнул и стал заваливаться на пол. Луш повел пистолью и выстрелил еще раз. Во лбу бывшего заместителя министра охраны короны распустился черно-красный цветок с неровными уродливыми краями.

Шани обвел лицо кругом и быстро прочел молитву — в том числе и по себе: от Луша он ожидал чего угодно. Принц посмотрел на мертвеца и убрал пистоль.

— Ну вот, — сказал он. — Был тут один-единственный приличный человек на всю столицу, да и тот оказался предателем. Пистольку-то свою прибери. Рука-то, поди, устала уже.

Шани согласно кивнул и сунул оружие во внутренний карман плаща. Некоторое время они с Лушем пристально рассматривали друг друга, возможно, полагая, что из этой комнаты выйдет только один из них.

— Жаль, что вы мне не верите, ваше высочество, — в конце концов, произнес Шани, устав от игры в гляделки. — Очень жаль. Я вам, кроме хорошего, ничего не хочу.

Луш ухмыльнулся.

— Скажи еще, что тебе трон не нужен.

— Нет. Не нужен.

— Дурачок ты, — сказал принц. Ухмылка не сходила с его багровой физиономии. — Блаженный.

Зачем мне корона и регалии правителя, подумал Шани, если домой они меня не вернут и отнюдь не прибавят счастья. Горсть пуговиц, не более того. А одежда, положенная мне по чину, традиционно крепится на шнурках…

— Может быть и так, — откликнулся Шани. — Но я желаю вам добра. Послушайтесь меня, ваше высочество… ждать вам осталось не так уж и долго. В самом деле. Уезжайте… да хоть в Шаавхази. Будете там, как у Заступника в рукаве.

— Может быть…, - раздумчиво произнес принц. — Может быть.

С этими словами он резко ударил Шани под дых, а затем — ребром ладони по шее. Когда Шани, задыхаясь, рухнул на пол рядом с мертвецом, принц неторопливо обошел их и снял с вешалки свой плащ. Шани следил за ним сквозь серую пелену боли и понимал, что уже ничего не сумеет сделать — ни для принца, ни для государя. Луш уходит…

— Ну, прощай, братец, — сказал Луш и открыл дверь в коридор. — Не поминай лихом.

Когда Шани выбрался из покинутого квартала и побрел по улице вдоль респектабельных домов столичного дворянства, по городу уже неторопливо, но уверенно разливалось утро. Метель унялась, и сейчас в размытом свете фонарей порхали последние снежинки, а с крыш срывались тяжелые капли и выстукивали весенний марш по узким лезвиям новорожденных луж. Улицы были пусты: обитатели этого района могли позволить себе валяться в постелях допоздна. Извозчик, который вывел свой экипаж на улицу в надежде на случайный заработок по раннему времени, увидел, откуда направляется Шани, и живо хлестнул по лошадке вожжами, поминая нечистого. Декан инквизиции и в самом деле выглядел не слишком хорошо, наверняка напоминая грязным плащом и изможденным усталым лицом ходячего мертвеца. Даже собаки не лаяли на него из подворотен.

Миновав несколько улиц, Шани смог, в конце концов, встретить извозчика, который любил деньги и не боялся привидений, и, сев на потрескавшуюся кожаную скамью экипажа, назвал свой адрес и моментально провалился в глубокий тяжкий сон. Ему снился принц Луш, блуждавший по развалинам, и Хельга, истекавшая кровью в снегу, — и ощущение беспомощности было настолько сильным, что Шани тонул в нем и не видел ни выхода, ни спасения — ни для себя, ни для кого-то еще.

— Сударь, подъем! Тут не ночлежка!

Извозчик без обиняков постучал его по колену витой рукоятью кнута. Открыв глаза, Шани увидел знакомые благообразные здания на площади Цветов и дом, в котором жил. На ступенях, ведущих в его подъезд, скорчилась чья-то смутно знакомая темная фигурка.

— Хотели площадь Цветов? Ну так вот она, пожалуйста. Нальют глаза с утра, ходят тут потом… Вози вас тогда пес знамо откудова…

— Заткнись, — посоветовал Шани, положив на лавку монеты и спускаясь на мостовую. Этой ночью он проиграл Лушу практически по всем статьям. Принц сбежал, Симуш убит, над государем снова сгущаются тучи, а он еле держится на ногах и думает не о спасении Миклуша, а о том, как бы поскорее добраться до своего аскетического ложа… Фигурка на ступенях шевельнулась, и Шани узнал в ней Хельгу, которая тотчас же бросилась к нему.

— Наставник! — воскликнула она. — Слава Заступнику, вы целы!

— Цел, — промолвил Шани, слепо копаясь по карманам в поисках ключей от подъезда и своих комнат. — Ты всю ночь тут сидела?

Ключ нашелся, но попал в замок только с третьей попытки. Вздохнув, Шани поплелся по коридору к лестнице. Дом еще спал, ну и прекрасно. Никто из бдительных соседей не увидит его и не решит, что сам декан инквизиции наклюкался до того, что еле на ногах держится. А ведь ему надо все как следует обдумать все, что случилось, и узнать, куда в итоге направился Луш. Вряд ли теперь государыня будет в курсе, и вряд ли сын простит ей то, что она рассказала Шани о конспиративной квартире в заброшенном доме… И Хельга наверняка продрогла — надо будет дать ей целебных порошков…

Впрочем, Шани не успел этого сделать — едва переступив порог своей комнаты, он рухнул на кровать и заснул, не сняв ни плаща, ни сапог. Некоторое время Хельга осматривалась, а затем решила взять из раскрытого сундука плед и последовать примеру хозяина квартиры. Кое-как угнездившись в кресле, словно совенок в дупле, она накрылась пледом и вскоре пригрелась и уснула.

Шани проснулся с уже готовой идеей:

— Гервельт!

За окнами разливался унылый серый свет: с первого взгляда и не разберешь, то ли утро занимается, то ли вечер уже на подходе. С третьего этажа доносилось разудалое пение: ага, подумал Шани, значит, все-таки вечер, и у молодого законоведа обычная вечеринка с играми, выпивкой и доступными дамами с улицы Бакалейщиков. День прошел мимо нас… Хельга, которая устроилась на отдых, забравшись с ногами в одно из кресел и укутавшись в старое одеяло, встрепенулась и спросила:

— А что там? Или… кто это?