Жена на час: вампиров просьба не беспокоить! - Тамара Ключинина

на глазах у всех. За этот небольшой срок их отношений, он совершенно потерял голову от этой невозможной женщины, а потому распаленный ревностью и разозленный столь неприличной выходкой, он ворвался к ней покои, куда почтительно проводили его молчаливые слуги, и остолбенел, увидев ее в одном нижнем платье, лениво расчесывающую свои длинные черные волосы спиной к зеркалу. В зеркале отражался глубокий вырез, демонстрируя белизну ее гладкой кожи. Увидев его, она медленно встала, отложив расческу, и вплотную подошла к нему.

— Какого черта ты устроила к Темницкого? — прошептал он внезапно севшим голосом, с трудом проглатывая ставшую вязкой слюну.

— Я хотела, чтобы ты ревновал, — мурлыкнула она, обвивая своими нежными руками его шею. И эмоции Эмиля нашли выход совершенно в другой плоскости.

Спустя час, когда они лежали и отдыхали, он повернулся к ней и внимательно посмотрел ей в глаза:

— Я все же думаю, ты должна перед ними извиниться. Это было слишком даже для тебя, — устало сказал Эмиль. Он был уверен, что попытки Виолетты вернуть Александра уже в далеком прошлом, ведь теперь она была с ним, с Эмилем, и в своих мечтах он уже давно примирил Виолетту с будущей четой Лунодворских, и даже иногда представлял, как в отдаленном будущем они смогут общаться семьями, а их дети дружить, также как он сам — с Александром.

— Хорошо, — покладисто согласилась она, — но, поскольку именно ты виноват, что так вышло, будет логичным, если ты организуешь мой визит в их особняк.

— Почему это я виноват в твоей выходке? — его голос чуть не дал петуха от удивления.

— Ну, а кто весь этот скучный прием даже ни разу не посмотрел, подошел, не угостил шампанским? — игриво повела она плечами, заставляя вновь затуманиться взгляд Эмиля, — это ты вынудил меня пойти на такие отчаянные шаги, чтобы привлечь твое внимание!

— Ну, что ты такое говоришь? Я весь вечер не мог оторвать от тебя взгляд! Ты была самой красивой женщиной на этом приеме! — пылко возразил он.

— Мда? Докажи! — и она вновь потянулась за поцелуем.

Доказывание затянулось, и только когда на небе уже погасли звезды, Эмиль засобирался домой. На прощание Виолетта, потупив взор, прошептала:

— Я принимаю твое наказание и извинюсь перед Лунодворским, сообщи, когда договоришься о моем визите.

Когда же он наконец-то уехал, она устало откинулась в кресле, и довольно улыбнулась, вспоминая сегодняшний прием.

Эмиль уже несколько месяцев делился с ней впечатлениями обо всем, что с ним происходило, тем самым снабжая ее обрывками информации об Александре и этой выскочке, которая поселилась в его доме.

После первого же визита к ним в гости он рассказал ей между делом, что, скорее всего, Александр с этой Светланой не так уже и давно знаком. Он также делился своими наблюдениями и после следующих своих посещений их Дома, и из его скудных рассказов, Виолетта сделала вывод, что эта выскочка такая же скучная и помешанная на правилах приличия, как и Александр.

Поэтому, зная, что на приеме у князя Темницкого, который не мог проигнорировать граф Лунодворский, соберется почти весь их круг общих знакомых, она надела свое очередное сексуальное платье, накрасила губы своей самой яркой красной помадой и приготовилась штурмовать Александра.

К ее удивлению, он не оттолкнул ее сразу, и она даже успела прикоснуться губами к его губам, что давало ей надежду на то, что эта выскочка ему уже надоела, а значит, возможно, совсем скоро он поймет, что ему нужна только она, Виолетта, страстная и непредсказуемая. То, что он впал в ступор от неожиданности, Виолетте не могло даже в голову придти.

Она знала, что за подобный поступок в обществе ее может ждать некоторое осуждение, но, по ее мнению, возможность напомнить Александру о себе и об их увлекательном прошлом, того стоила. Тем более, на глазах у этой выскочки! О, если благодаря ей у них произойдет размолвка и эта невеста от него уйдет… Она, Виолетта, будет первой, кто приедет в его особняк и утешит его. А уж, утешать, успокаивать и направлять в нужное русло мужчин она умеет, — она ухмыльнулась своим мыслям, бросив взгляд на незаправленную постель.

«Впрочем, — ядовито усмехнулась Виолетта, — если же она не уйдет сама, я с удовольствием ей помогу… Осталось лишь попасть в их особняк и уединиться с ней буквально на пару минут. А уж с тем, как получить приглашение пусть разбирается дурачок Эмиль». И коварная улыбка вновь зазмеилась по ее губам.

Глава 11.1

Утром следующего дня я не захотела выходить из комнаты, попросив Елену передать на кухню, чтобы приносили еду в мои покои. Полночи я не спала, размышляя о том, в какой же момент я перестала воспринимать своего начальника как начальника и, в общем-то, товарища свободного и имеющего право на любую личную жизнь, и что теперь мне с этим делать. По сути, я по-прежнему наемный работник, и еще в самом начале он предупреждал меня, что будет вести себя согласно нашей договоренности, как заботливый жених. Как и о том, чтобы я не строила иллюзии на его счет. И что же? В какой, интересно, момент я решила нацепить розовые очки и принять за искренние ухаживания все его джентльменские жесты?

Я смотрела на кольцо, напоминавшее мне о предательстве бывшего мужа, и понимала, что решение думать головой, а не сердцем и полагаться только на себя, не ища опоры в мужчинах — было единственно правильным. Как только я забыла об этом, расслабилась и доверилась своим чувствам, ничего хорошего не произошло.

В итоге, так и не уснув, под утро я пришла к следующему решению: если прибудет очередная девица или гости, буду вести себя так, как предполагают наши с ним договоренности. Но в остальное время я постараюсь свести к минимуму все общение с хозяином этого особняка. Хватит с меня. И так, неизвестно еще, сколько потребуется времени, чтобы вновь себя собрать.

Весь день я провела в спальне, просыпаясь только, когда слуги приносили еду. Когда на следующий день я вышла в гостиную, то обнаружила, что буквально все поверхности и пол уставлены вазами с пышными букетами цветов. Белые розы, гортензии, лаванда, фиалки, белые лилии — на языке цветов все это означало буквально «признаю свою вину, молю о прощении, мечтаю восстановить доверие». Среди цветов я обнаружила записку, написанную резким мужским почерком с сильным наклоном вправо:

Сударыня! Свой прах у Ваших ног склоняя,

Не смею чаять на прощенье право,

И мой язык немел,