Евгений Велтистов - Ноктюрн пустоты

– Надо предупредить лифтеров и обслугу, - решил Боби и оборвал себя: - Действительно, что-то я разболтался… Разрешите конвертик? - Он взял, спрятал в карман конверт, осмотрел мою комнату. - Извините, Бари, но мне придется просить об одном одолжении: подключиться к вашему телефону. На это, конечно, потребуется разрешение высокого начальства…

– Зачем же начальства? - Я пожал плечами. - Пока мы были наверху, ваши ребята наверняка все сделали.

Старина Боби покачал головой: ах, шутники…

– Я спрашиваю, Бари, не для проформы, для дела. Они могут позвонить, - серьезно сказал он. - Я выключил прослушивание, когда шел к вам.

– Валяйте.

Он достал из кармана маленький пульт, нажал рычажок, сказал невидимым ушам:

– Мистер Бари разрешил. Слышали, Джек? Не спите! И передайте заодно, Джек, охране, чтоб не пускала больше репортеров. Пусть придумают что угодно, хоть карантин свинки… С нас хватит одного Бари! - Он протянул мне руку. - Спасибо за все… Какое, кстати, здесь самое людное место?

– Как и во всякой гостинице - ресторан.

– Ах да, ресторан "Джони" на девяносто пятом этаже. Вы не могли бы со мной сегодня пообедать?

– С удовольствием. Хотя…

Старина Боби приложил палец к губам, молча показал на машинописное послание, на часы, давая понять, что детали не должны знать даже его сотрудники.

Глава тринадцатая

В тот день ничего примечательного не случилось. В основном меня мучили звонки. Днем вызывал по телефону сенатор Уилли, спрашивал, чем может помочь. Большой Джон не интересовал его, как всякий другой дом, засоряющий землю. Я поблагодарил сенатора за личную заботу, не забывая, что его тоже подслушивают.

Звонили в основном журналисты, интересовались, что нового. Я отвечал, что съел второй завтрак, что Большой Джон стоит на месте, и обещал сообщить, если что-либо произойдет (о втором конверте террористов, разумеется, в разговоре не упоминал). Дважды выходила на связь лондонская контора "Всемирных новостей"; я отвечал редакторам уклончиво и неопределенно.

Пришел телекс за подписью Томаса Бака с предложением полмиллиона долларов за исключительные права на мою съемку в небоскребе. В отсутствии коммерческой интуиции Бака не упрекнешь; я бросил телеграмму в корзину.

Наконец прорвался сам сэр Крис из Лондона.

– Как там у вас погода, Бари? - кричал он из своего кабинета на Флит-стрит.

– Льет как из ведра.

– И у нас мало приятного: туман и сырость. Вы в Большом Джоне, Бари?

– Да.

– Где ваш репортаж?

– О шаре? Я давно послал…

– Да нет, Бари. Шар - вчерашний день. Он исчез в зоне шторма… Я имею в виду террористов…

Я объяснил генеральному директору, что пока ничего особенного нет, я накапливаю материал и надеюсь сделать специальный выпуск, так как видеозапись будет только у меня. Последнее сообщение явно обрадовало сэра Криса. Однако он досадно крякнул: едва я упомянул вскользь о предложении Бака.

– Надеюсь, вы послали его к чертям? - проворчал он. - Придется и нам подумать о дополнительном гонораре… Желаю солнечной погоды, Бари! - Крис, видимо, предполагал, что в солнечный день террористов снимать приятнее.

Две фигуры в черных кожаных костюмах стояли у меня перед глазами. Нэш подтвердил, что связь с шаром прервалась. В район, откуда поступил последний сигнал, вылетели два истребителя и обнаружили сильную бурю с молниями над штормовыми волнами. Газетный магнат сам находился возле радиопередатчика… Зачем они выбрали для свадебного путешествия именно шар, а не самолет или корабль? Об этом, возможно, никто уже не узнает… Впрочем, мир привык к печальным финалам таких путешествий. Были даже чудаки, которые пытались совершить кругосветное путешествие на шаре. Они исчезли…

В небоскребе меня узнавал каждый встречный. Люди подмигивали, улыбались, шутили, но в глубине устремленных на меня глаз чувствовалась тревога. Я их понимал. Некоторые провели здесь многие годы, почти не выходили на улицу, забыли о шуме, гари, толчее большого города. Они наблюдали его странную тесную жизнь в бинокли и подзорные трубы со своей величественной высоты. У них все было совсем другое: свежий воздух, великолепные восходы и закаты, самолеты и тучи в широких окнах, конторы и развлечения в нескольких минутах езды на лифте. Сейчас далекая земля представлялась опасной: оттуда проникли чужие и грозились разрушить одним нажатием кнопки все привычное. Жители Большого Джона знали о прежних взрывах "Адской кнопки": дневные выпуски газет были наводнены фотографиями разрушений.

Я отвечал всем обычной фразой: "Сегодня катастрофы не будет", - и это была чистая правда: сегодня - нет!

На спортивной площадке сорокового этажа мальчишки запускали модели самолетов. Я сел на скамью рядом со старой американкой. Она, как и я, наблюдала запуск стандартных игрушек. В руках у мальчишек - пульт управления. Нажата кнопка - взревели маленькие моторы. Вторая - разбег машин по площадке, подъем вверх. И вот начинается веселая чехарда в воздухе больших серебристых стрекоз.

– Мистер Бари, вы не считаете, что в мире стало слишком много игрушек? - спросила меня не очень любезно соседка.

– Что вы имеете в виду, мэм?

– Да хотя бы эти самолеты…

– У вас, наверное, здесь внук?

– Правнук… Я имею в виду, что он слишком бездумно управляет самолетом, не зная его назначения.

Стрекозы выделывали над нашими головами фигуры высшего пилотажа.

– Но они берут пример со взрослых, которые то и дело включают и выключают автоматы.

– Поймите меня правильно, мистер Бари, - дама повернулась ко мне, белозубо улыбнулась, - я не против разумной игры… Но нельзя ли объяснить тем людям, - она подчеркнула два последних слова, - что они играют со страшной игрушкой.

Неожиданно она встала, решительно пересекла ковровую дорожку, села на скамью напротив.

Я и не заметил, как на нашу скамейку взгромоздился негр. Сел, как садятся нарочито негры в присутствии белых: на спинку скамьи, спиной к нам. Штаны и ботинки - белые, носки - красные, рубашка - черная с закатанными рукавами.

Моя собеседница напоминала взъерошенную ворону.

Я спросил:

– Сэр, вы не могли бы сидеть, как все другие? - И прибавил: - Вы прервали разговор.

Негр мгновенно очутился в нормальной позе.

– Только ради вас, мистер Бари!

Кого-то он мне напомнил.

– Извините, что помешал.

Он ушел, небрежно махнув рукой.

На тыльной стороне руки я заметил наколку - букву "Н".

– Ниггер! Хам!

Дама стрельнула злым шепотом в спину цветного - обычным американским способом. Спина чуть дрогнула, но негр не остановился - ушел танцующим шагом.

– Терпеть не могу ниггеров! - Моя собеседница снова пересела ко мне.