После того как ректор устроил тебе персональный просмотр на глазах у половины курса. И теперь выглядишь так, будто тебя прогнали через все круги магического ада. Или… — она прищурилась, — …или через что-то ещё более интересное. Я стиснула зубы. Великая Богиня, только этих подозрений мне недоставало! Почему она решила, что я всё время была у ректора? После его кабинета я бродила по саду, пытаясь собраться с мыслями и вернуться в комнату с достоинством, а не как ощипанный воробей. Судя по всему — не получилось. Как же они все достали, а… — Это не твоё дело, — выдохнула я, пытаясь обойти её. — Как это не моё? — Лора схватила меня за плечи, заставляя остановиться. Её пальцы были удивительно сильными для такой хрупкой с виду девушки. — Ты моя подруга! И если с тобой что-то не так, если он тебя… я… — И что? — я резко вырвалась, и голос сорвался на высокий, истеричный крик. — Заколдуешь его? Прикажешь оставить меня в покое? Ты думаешь, он кого-то послушает? Ты думаешь, это что-то изменит? Эхо моего крика замерло в маленькой комнатке. Лора отступила, её глаза расширились от удивления. — Прости, прости, прости — тут же принялась каяться я. Да что на меня такое нашло? — Лора, всё хорошо, правда, хорошо. Я просто очень устала, вот и сорвалась. — Так он и правда тебя… — она прошептала, и её взгляд сам собой опустился на мой слегка помятый воротник, ища следы насилия. Я отвернулась, чувствуя, как предательское тепло разливается по щекам. Стыд, злость, растерянность — всё смешалось в один клубок. — Нет. Не в том смысле, в котором ты подумала, — пробормотала я, снова пытаясь отойти, но ноги стали ватными. Я опустилась на край своей кровати, уставившись на покрытый ковром пол. — Он не… он не трогает меня. Точнее, трогает, но не так. Тишина повисла густая и неловкая. Потом Лора осторожно подошла и села рядом. — Тогда в каком? — её голос стал мягким, как перо в подушке. Таким тоном обычно разговаривают с безнадёжными больными. Я закрыла глаза. Как объяснить то, что не понимаешь сама? Как описать тот клубок эмоций, что я пережила? Как рассказать про его взгляд и про тепло тела, неожиданно будоражащее? Как рассказать так, чтобы она поняла правильно? — Он… — я сглотнула ком в горле. — Он считает, что я трачу впустую свой потенциал. Что я должна быть лучше. Сильнее. И… он решил, что именно он сделает меня такой. — И? — Лора подталкивала меня, но уже без прежней агрессии. — И ректор не остановится, пока не добьётся своего. Как будто одержим этой идеей. Переделать меня. Научить контролировать потенциал. Можно сказать — выковать. А это сложно. Милая Лора, это порой невыносимо сложно! Подруга задумалась, переваривая услышанное, затем медленно кивнула, и в её зелёных глазах загорелся знакомый огонёк любопытства, смешанного с догадкой. — Значит, ты ему нравишься. — Что? — я фыркнула, но звук получился нервным и неубедительным. — Ты слышала хоть слово из того, что я сказала? Это не симпатия, Лора! Это мания контроля! Это желание лепить из меня то, что ему угодно! Я не могу ему нравиться, это исключено! — Ректор Каэл, — произнесла Лора с подчёркнутой торжественностью, — не тратит время на безнадёжных. Он не альтруист. Если он лично взялся тебя учить, опекать, «выковывать», как ты говоришь… Поверь мне, у него есть на то причина. И она явно не в его внезапной любви к преподаванию. — Это не… — я замялась, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Её логика была пугающе здравой. — Не поэтому. Ты его не знаешь. — А ты знаешь? — парировала она. Я посмотрела на браслет, который выглядывал из-под рукава. Золото тускло блеснуло в свете ночной лампы. Потому что я его жена. Потому что я опозорила его, сбежав. Потому что он ненавидит проигрывать и не потерпит, чтобы какая-то девочка из опального рода бросила ему вызов. — Я не знаю, — прошептала я, и в этом была чистая правда. Она права — я совершенно не знала своего мужа. Лора вздохнула, затем неожиданно обняла меня за плечи. Её объятия были тёплыми и удивительно успокаивающими. — Ну хоть скажи, если будет совсем плохо. Договорились? Не будешь молчать, как рыба об лёд. Я кивнула, пряча лицо в её плече, вдыхая знакомый запах мыла и яблок. В этом был странный уют. Но правда была в том, что «плохо» уже наступило. И это «плохо» заключалось не только в ректоре. Хуже было то, что внутри меня. В той смутном и неприятном ощущении, которое возникало каждый раз, когда он смотрел на меня не с насмешкой, а с вниманием. В том странном чувстве, которое я испытывала, когда он был рядом. — Ладно, — Лора наконец отпустила меня и потянулась за кружкой с остывшим чаем на тумбочке. — Тогда расскажи, что это за штуковина? — она небрежно ткнула пальцем в мою руку. — Это он тебе подарил? В знак особой благосклонности? Сердце у меня упало. Я инстинктивно одернула рукав, но было поздно. — Ничего. Просто безделушка, — я попыталась отвести взгляд, но чувствовала, как горит лицо. — Безделушка? — Лора приподняла бровь. — Сомнительная безделушка. Слишком солидно выглядит для простого украшения. И слишком хорошо сидит на запястье. — Её глаза сузились. — Он что, надел это на тебя? Зачем? Как метку? Я замерла, не зная, что сказать. Солгать? Но любая ложь сейчас будет выглядеть ещё подозрительнее. Признаться? Вывалить всю правду и втянуть в подковёрные дворцовые игры ни в чём не повинного человека? — Просто учебный артефакт для улучшения контроля, — я снова отвернулась, вставая с кровати. — Спать пора. Завтра снова на пары. Я спиной чувствовала её взгляд — сверлящий и подозрительный. — Как скажешь, — наконец сдалась она, но по её тону я поняла, что разговор не окончен. Он просто отложен. — Потом расскажу, обещаю, — честно соврала я.
Глава 28
День начался с того, что мы проспали. Я посчитала это добрым знаком — у Лоры не осталось времени даже уложить нормальную причёску, не то что устраивать мне допросы.
А после занятий, чтобы поменьше пересекаться с подругой, я направилась в общую гостиную Академии. После вчерашнего вечера мне отчаянно хотелось стать невидимкой — раствориться среди стопок книг и забыть о Каэле, о его навязчивой магии и не менее навязчивых прикосновениях. Просто выкинуть из головы, как дурной сон.
Воздух в гостиной был густым от запаха старой бумаги, заваренного чая и сладких пирожков, но обычная уютная суета не приносила покоя. За высокими арочными окнами небо стремительно темнело, наливаясь свинцовой
