Шесть имен кота-демона - Чжан Юнь

ему было около двадцати. Облаченный в зеленые монашеские одежды, он скалой возвышался в ночи. Его лицо с высоким носом и четкими, острыми чертами напоминало гладкий идеальный нефрит, а глаза сверкали, как яркие звезды. Судя по всему, он был родом из других земель.

– Наставник Чжи Сюань! – Монах, охранявший въезд в храм, увидел молодого собрата и с облегчением сложил руки. – Этот военачальник хочет ввести войско, а я…

– Понял. – Чжи Сюань махнул рукой, отсылая старого монаха, и повернулся к Ли Доцзо.

– Могу я узнать фамилию военачальника? – холодно поинтересовался он.

– Я Ли Доцзо, командующий придворной армией Юйлинь.

– Военачальник Ли Доцзо, что же привело вас и ваших солдат в храм глубокой ночью?

– Меньше болтай, пес! Сначала пусти нас, а потом поговорим! – взревел от нетерпения Ли Доцзо.

Губы Чжи Сюаня растянулись в ледяной улыбке:

– Раз уж вы занимаете высокое положение, значит, должны понимать, какое значение имеет храм Цзяньфу! Это бывшая резиденция наследника престола, храм страны, которой правит династия У Чжоу, место чистоты. Как вы смеете вводить сюда войска?

– Ха! Я могу приходить и уходить, когда и куда захочу, и мне плевать, о каком месте идет речь: об этом убогом храме или о дворце Ханьюаньгун! – Ли Доцзо был вне себя от ярости. Взмахнув рукой, он отдал приказ, и отряд бросился вперед, подобно волкам или тиграм, преследующим добычу.

– Все на защиту храма! – крикнул Чжи Сюань, и из дверей слева и справа начали появляться монахи, глаза которых устрашающе сверкали в темноте. Обитатели храма преградили солдатам путь.

Обстановка накалялась с каждой секундой. Внезапно раздался грохочущий звук – и центральные двери медленно отворились. Из них вышел старый монах и неподвижно застыл между людей, готовых вот-вот вцепиться друг другу в глотки.

– А ну стойте! – рявкнул он, и крик его напомнил рев дракона. Монахи разом поклонились, сложив руки.

Старому монаху было почти семьдесят лет, но, несмотря на возраст, его движения были полны величия. Он ступал царственно, и оттого каждый его шаг напоминал поступь тигра. Его тело было облачено в золотую рясу, а лицо с длинными бровями и широкими глазами заставляло благоговеть.

– Я, монах И Цзин, настоятель храма Цзяньфу, приветствую вас. – Старый монах сложил руки и выдержал небольшую паузу.

– Так ты настоятель? Прекрасно! Дайте нам пройти! У нас важные дела, – Ли Доцзо, очевидно, было плевать, с кем он говорит.

– Черная Ярость, не смей грубить настоятелю! Знай свое место! – Чжан Чжо поспешно вышел вперед, отчитал Ли Доцзо, а затем поклонился старому монаху.

– Это, судя по всему, важный человек в храме, да? – тихонько спросил Авата-но Махито у Шангуань Ваньэр. С тех пор как японский посол встретил Чжан Чжо, он никогда не видел, чтобы тот относился к кому-либо с таким уважением.

– Да. Это И Цзин – буддийский наставник высшего ранга, и равных ему нет в стране. – Глядя на старого монаха, Шангуань Ваньэр кивнула, выражая свое почтение. – Он стал монахом в юном возрасте, и природа одарила его мудростью. Он посетил многих знаменитых добродетелей, прочел множество книг. В возрасте пятнадцати лет он восхищался путешествиями Фасяня и Сюаньцзана на Запад, а в возрасте двадцати лет принял все сто пятьдесят обетов нищенствующего монаха. На второй год правления под девизом Сяньхэн он отправился в путешествие по морю и через двадцать два дня прибыл в Индию, где изучал санскрит и посещал буддийские священные места. Дальнейший путь привел его в монастырь Наланда, где он усердно учился в течение десяти лет. Когда он вернулся в Китай, то привез в Лоян четыреста буддийских сочинений. Ее Императорское Величество тепло приветствовала его по возвращении и предоставила ему место в храме Будды. В прошлом году по приказу императрицы он стал настоятелем храма Цзяньфу, где и по сей день переводит сутры и преподает учение буддизма. Имя его известно на весь мир.

– Неудивительно! – кивнул Авата-но Махито.

– Неужто это придворный историограф Чжан? Ха-ха! Помнится мне, что мы не доиграли партию в облавные шашки. Не мог даже представить, что однажды мы встретимся вот так в ночи. Интересно, очень интересно! – И Цзин, казалось, весьма тепло относился к Чжан Чжо. Он широко улыбнулся и снова перевел взгляд на Ли Доцзо. – Придворный историограф Чжан, ты прибыл в сопровождении целого войска. Интересно почему?

– Можем ли мы войти в храм? – спросил Чжан Чжо.

– Не смею препятствовать. Только без лошадей. Входите, – И Цзин был весьма великодушен.

Чжан Чжо кивнул Ли Доцзо и негромко дал ему несколько указаний. Ли Доцзо махнул рукой, и все пятьсот солдат остались присматривать за лошадьми. Остальные же последовали за Чжан Чжо и монахом в храм.

– Настоятель, когда я приезжал в прошлом месяце, главный вход в храм выглядел… иначе… – Минуя ворота, Чжан Чжо высоко поднял голову. Под аркой было не так много деревянных укреплений, и потому издалека можно было увидеть изогнутый внутренний дворик верхнего павильона.

И Цзин улыбнулся и сказал:

– Ее Императорское Величество хотела провести великое моление, потому приказала перестроить главный вход. Старые ворота совсем обветшали, а новые выглядят величественно, в них сплелись китайский и индийский стили. Я бы не смог справиться с этой задачей сам, потому премного благодарен моему ученику Чжи Сюаню за помощь.

Благодарно улыбнувшись, он указал на молодого монаха рядом с собой.

– Наставник Чжи Сюань так молод, но при этом весьма талантлив. Я восхищен! – Чжан Чжо рассмеялся.

Чжи Сюань холодно улыбнулся и отвернулся.

И Цзин взял Чжан Чжо под руку и прошептал:

– Такой уж у него характер, он достаточно замкнутый человек. Однако он прекрасно разбирается в доктрине буддизма и наделен острым умом. Его ждет великое будущее.

И Цзин и Чжан Чжо еще разговаривали, когда вся процессия наконец оказалась в большом дворе. Пока солдаты ждали снаружи, И Цзин и Чжи Сюань провели Чжан Чжо и его спутников в большой зал и предложили им сесть, разложив на полу пухлые подушки. Зал был пуст, если не считать огромной статуи Будды, сверкающей золотом и излучающей величие и роскошь.

– Так что же привело к нам придворного историографа? – спросил И Цзин, улыбнувшись. Он сидел со скрещенными ногами и держал в руках четки.

– Я здесь по делу, – улыбнулся в ответ Чжан Чжо.

– Видимо, по весьма необычному. Мне бы хотелось узнать о нем чуть больше.

Чжан Чжо рассказал историю о том, как в ночь седьмого дня первого месяца у Восточных ворот храма Цзяньфу видели стаю поющих и танцующих котов, которые сопровождали повозку, нагруженную серебром и затем исчезнувшую в воздухе. Монах, спокойно выслушав рассказ, недоверчиво посмотрел на Чжан Чжо и спросил:

– Это правда?

Чжан Чжо улыбнулся и сказал:

– Естественно, это правда. Многие видели это своими глазами в седьмую ночь первого месяца, и вот один из очевидцев.

С этими словами он указал на Авата-но Махито. Тот кивнул.

И Цзин осторожно взял в руки четки из сандала и сказал:

– Я не слышал об этом.

– Как так? Слухи расползлись по всей Чанъани.

– До меня они не дошли. – И Цзин повернулся к Чжи Сюаню, который находился рядом: – Ты отвечал за ремонт ворот и их охрану. Тебе довелось видеть что-нибудь странное?

Чжи Сюань почтительно ответил:

– Учитель, я руковожу монахами и мирянами, приступаю к работе на восходе солнца и позволяю себе набраться сил на закате. По ночам я крепко сплю и потому не видел и не слышал ничего странного, что могло бы быть связано с котами-демонами. Я думаю, что это все несусветная ерунда.

– Я не ослышался?! Ты назвал эту историю ерундой?! Многие видели котов своими глазами, а я лишился серебра, за которое отвечаю головой! Мало того что коты-демоны уволокли монеты у меня из-под носа, так они еще и пели ту же песню, что слышал один из моих солдат… – взревел Ли Доцзо.

Чжан Чжо махнул рукой, чтобы тот замолчал, а затем спросил у Чжи Сюаня:

– Был ли кто-нибудь из монахов у ворот той ночью?

– Нет, никого не было, – тут же ответил Чжи Сюань. – Та ночь пришлась на седьмой день первого месяца. В храме проводилось вечернее чтение сутр, все монахи собрались постигать доктрины