Далия Трускиновская - Шайтан-звезда

– Не пришлось бы нам отнимать у нее этого несчастного… – проворчал Предупреждающий. – Подъедем-ка поближе! Это уже не поединок, а избиение…

– Он сам этого пожелал, о аль-Мунзир, – напомнил Хабрур ибн Оман, ударяя коня пятками.

Когда они подъехали, Салах-эд-Дин держался лишь на своем поразительном упрямстве. Шакунта теснила его, нападая одновременно со всех сторон, и вот настал миг, когда она решила кончить игру. Никто не понял, как вышло, что Салах-эд-Дин, вроде бы честно промахнувшись, угодил ей ханджаром в бок. Шакунта упала, перекатилась, оперлась рукой и ее ноги с такой силой взвились в воздух, что отбросили несчастного Салах-эд-Дина на несколько шагов. Сразу же вскочив, она ринулась на поверженного, прижала его грудь коленом и уткнула в ямку между ключицами острие куттара.

– Вот когда мы дадим себе отдых от твоего зла! – воскликнула она. – Позор тому, кто не держит слова! Я сделала все, чтобы выполнить наш договор, а ты уклонялся от него целых двадцать лет! И Аллах мне свидетель – я вправе убить обманщика, который обещал ввести мою дочь в свой харим и не сделал этого! А потом ты еще преследовал меня, и грозил смертью Барзаху, и в своей низости дошел до того, что хочешь отнять у меня сына моей дочери – мою законную добычу!

Шакунта долго бы перечисляла всевозможные грехи Салах-эд-Дина, но вдруг ощутила, что сзади ее обхватили и удерживают разящую руку.

– Нет, о Шакунта, нет! – вложив в голос всю силу убеждения, крикнул Барзах. – Ты не сделаешь этого!

И он, неспособный справиться ни с конем, ни с женщиной, вцепился в Шакунту изо всех своих невеликих сил.

– Горе тебе, ты что – бесноватый или твой разум поражен? – огрызнулась она. – Это же – Салах-эд-Дин, причинивший тебе столько зла, и он искал сейчас твоей погибели! Убирайся и дай мне завершить это дело!

– Нет, нет, ради Аллаха – нет, о Шакунта! – повторял Барзах. – Ты не сделаешь этого!

– Почему это ты вдруг принялся защищать своего негодного ученика? – рассвирепела Шакунта.

– Я уже предал его однажды! И Аллах покарал меня за это! Горе ученику, предавшему учителя, и трижды горе учителю, предавшему ученика! – отвечал Барзах. – Отпусти его – и пусть будет, как пожелает Аллах!..

С одной стороны на эту возню над распростертым Салах-эд-Дином смотрели недоумевающие мальчики, которых Хашим удерживал от вмешательства, с другой – подъехавшие совсем близко аль-Мунзир и его отряд.

– Эти трое еще долго будут разбираться и менять свои решения, о любимые, – сказал аль-Мунзир Хабруру и Джевану-курду. – И если сейчас мы и решим это дело мирно, и поедем вслед за ними, то кто поручится, что они повезут ребенка в Хиру, а не переругаются по дороге и не спрячут наследника нашего престола где-нибудь на островах Индии и Китая?

– Ты прав, клянусь Аллахом! – подтвердил курд. – Надо действовать, пока не окончился их дурацкий спор!

Аль-Мунзир, не возражая, выхватил ханджар из ножен и, наклонившись в седле, послал коня вперед. Другого сигнала к началу боя его людям не потребовалось.

Мальчики, не ожидавшие нападения, не успели выставить свои испытанные остроги, так что ловкий Абу-ш-Шамат проскочил в середину круга и, свесившись с седла, подхватил лежавшего на толстых подушках ребенка. Выставляя его перед собой и прикрываясь им, он позвал Абу-Сирхана, бывшего к нему ближе прочих, и тот помог ему выбраться из схватки.

Абу-ш-Шимат, не дожидаясь приказа, поскакал с ребенком прочь, а кинувшихся вслед за ним мальчиков удержали аль-Мунзир, Хабрур ибн Оман и Джеван-курд, все трое – прекрасные наездники на обученных конях, что и позволяло им обороняться против многих пеших противников. К тому же, огромный зиндж аль-Куз-аль-Асвани разжился острогой и один теснил ею не менее четверых нападающих.

– Прекрасно, о аль-Куз-аль-Асвани! – крикнул ему Джеван-курд. – Бейся доблестно – и получишь свободу!

– На голове! – весело отвечал зиндж, и ни у кого не возникло охоты поправлять его. Но Аллах, очевидно, устал от его несуразных клятв – и зинджу досталось-таки острогой Джахайша именно по голове. Он упал на колено – и сразу же на помощь к нему устремился аль-Катуль…

– Во имя Аллаха! – раздался вдруг звучный голос, и прилетел он с неба.

Бойцы подняли глаза и увидели, что над ними замер в воздухе джинн в облике прекрасного юноши, сына четырнадцати лет, только ростом – как несколько подобных сыновей, поставленных друг на друга. А на плечах у этого джинна сидели двое – старец, далеко зашедший в годах, и Джейран.

Опускаясь, Маймун ибн Дамдам одновременно уменьшался в росте, и когда все трое коснулись ногами земли, он уже был вполне соизмерим с людьми.

– Прекратите это побоище, о друзья Аллаха! – бесстрашно проходя между ханджарами и острогами, говорил Гураб Ятрибский. – Не думайте, что драка прибавляет вам величия, и не гонитесь за ним! Все благое берет начало в признаках Красоты, все дурное – в признаках Величия. Неверие исходит из признаков Величия, вера – из признаков Красоты, геенна огненная – из признаков Величия, рай – из признаков Красоты, гнев – из признаков Величия, милосердие – из признаков Красоты! Так не лучше ли предпочесть Красоту?

Не только аль-Мунзир со своими людьми, но и лишенные всякого воспитания мальчики слушали эти странные и прекрасные слова, как зачарованные.

– Кто ты, о шейх? – спросил Хабрур ибн Оман. – Ради Аллаха – чего тебе нужно?

– Зовут меня Гураб Ятрибский, а нужно мне, чтобы вы расступились и разъехались, – отвечал старый фалясиф. – И пусть тот человек привезет ребенка обратно.

Он указал рукой на Абу-ш-Шамата, который издали наблюдал за странным событием.

Аль-Мунзир призывно махнул рукой – и Абу-ш-Шамат подъехал с мальчиком, причем тот тоже сидел верхом, но уже на конской шее, и держался за гриву.

Джейран так неудачно сошла с плеча джинна, что оказалась меж конских крупов. Мальчики, не сразу поняв, почему она медлит появиться перед ними, недовольно закричали, призывая ее, и она отозвалась!

– Ко мне, о любимые! – с таким криком Джейран, вовсе не заботясь ни о ребенке, которого протягивал ей Абу-ш-Шамат, ни о Шакунте, все еще сражавшейся одновременно с Барзахом и Салах-эд-Дином, ни о аль-Мунзире с его отрядом, протиснулась на пустое пространство между сражавшимися, и кинулась к мальчикам, и стала их обнимать, целуя каждого в щеку. Сразу же рядом с ней оказался Хашим.

– Ты вернулась вовремя, о звезда! Когда я увидел тебя летящей на джинне, я сразу понял – теперь ты обрела свою истинную силу, и ради спасения своих верных ты взнуздываешь джиннов, и теперь мы под твоим водительством завоюем все семь климатов и насадим всюду истинную веру, как насадили свою веру поклонники Аллаха!