Галина Чередий - Связанные поневоле

Ознакомительный фрагмент

Я заплакала впервые за много-много лет. Сейчас, когда я понимала, что Дина больше никогда не будет в моей жизни, я чувствовала себя безмерно потерянной. Так же, как в те дни, когда только покинула родную стаю. Разум говорил, что разрыв с Дином неизбежный и даже безусловно правильный процесс, так же, как когда-то и мое бегство, но разве от этого становилось легче? Нарыдавшись до тошноты, я выбралась из душа и, дойдя до постели, отключилась мертвым сном.

Будильник, пожалуй, самое изощренное орудие пытки. Конечно, будь я человеком, после вчерашних рыданий я встала бы с опухшей физиономией и совершенно больной. Но я физически чувствовала себя превосходно, хотя на душе от этого не было менее паршиво.

Как всегда, проигнорировав все кухонные принадлежности, кроме кофе-машины, я вспомнила, что сегодня я без колес, и пришлось вызвать такси. Чертов Монтойя! Надо было все же забрать его динозавра на колесах, хотя и колотить его было приятно, зная, как трепетно он относится к этой железке. А теперь придется на выходных озадачиться вопросом покупки какой-нибудь подержанной машины. А учитывая мою осведомленность в этом вопросе, бог его знает, что я еще выберу.

Запихнув преждевременные переживания куда подальше, я выбралась из такси перед нашим институтом.

Странно, но перед входом царило необыкновенное оживление, толпились репортеры со своим оборудованием и куча просто обыкновенных зевак, кому утром буднего дня заняться нечем. Наш дорогой директор что, опять затеял пресс-конференцию? Любопытно, по какому поводу? Я не отличалась особым интересом к делам других людей и поэтому никогда не слонялась по институту, ловя сплетни.

Запахнув на груди куртку, я протискивалась в толпе, стремясь поскорее попасть на рабочее место и глядя только под ноги, чтобы не споткнуться через массу проводов и всяких репортерских прибамбасов. Уже на крыльце я была неожиданно схвачена и резко развернута в сторону толпы. Глянув на вцепившегося в мой локоть детектива Терча, я едва успела остановиться, чтобы не врезать ему под ребра от неожиданности.

— Доброе утро, госпожа Мерсье! — зашептал он, расплываясь в ослепительной улыбке, и сообщил: — А мы тут все как раз вас ждем!

— Кто это «все» и, собственно, зачем? — нахмурилась я, совершенно не склонная к милому общению.

— Все! — обвел Матиас оживившихся журналистов, и позади нас нарисовался директор нашего центра Франко Лионели.

— О, Юлали, наконец-то! — эмоционально воскликнул он.

Франко был в большей степени талантливым менеджером, нежели ученым, и поэтому его главной заботой был имидж центра, следовательно, любой намек на то, что его можно хоть как-то повысить, вызывал у директора взрыв оживления. Ведь это привлекает щедрых меценатов, а значит, позволит и дальше процветать и вести новые изыскания.

Франко подхватил меня под второй локоть, и я оказалась буквально зажата между двумя мужчинами, радостно скалящимися под вспышками фотокамер. Интересная мы, наверное, живописная группка: Франко — полный, низенький, в своем пижонском дорогущем костюме от Гуччи и туфлях от Феррагамо, я — натуральная блондинка, без макияжа, наверняка бледная, как смерть, с простым хвостом на голове, в джинсах, кроссовках и уютной, но совсем непрезентабельной серой трикотажной куртке и высокий белобрысый красавец Матиас Терч, в безупречной ярко-голубой рубашке под цвет его глаз и темно-серых джинсах, сидящих на его длинных мощных ногах и роскошной заднице, наверное, ничуть не хуже, чем на моделях, их рекламирующих.

— Что тут происходит? — шепотом спросила я, начиная уже злиться не на шутку.

Но Франко уже взялся распинаться о том, что наш знаменитый исследовательский центр славного города Фарго всегда рад оказать содействие органам правопорядка в меру своих скромных сил и благодаря своему прекрасному оснащению, за что спасибо нашим безмерно щедрым меценатам и бла-бла-бла, дальше перечисление всех выше означенных поименно. Потом он упомянул меня, представляя журналистам. По его словам я прямо героиня, готовая самоотверженно трудиться день и ночь не покладая рук в попытке оказать помощь в деле восстановления справедливости и практически мира во всем мире, как, впрочем, и любой ученый в стенах нашего прекрасного института и так далее, и тому подобное.

— Извините, что втягиваю вас в это, госпожа Мерсье, — прошептал Матиас мне на ухо, продолжая улыбаться журналистам.

— Что, по-тихому нельзя было все сделать? Я же не отказалась вам помочь, офицер, — ответила я, хмуро глядя перед собой, не считая себя обязанной гримасничать перед репортерами.

— Дело не в вас. Я все расскажу. Только чуть позже.

— Очень надеюсь, что меня устроит это объяснение и оно сможет компенсировать необходимость изображать звезду желтой прессы.

— Обещаю, что буду стараться изо всех сил! — И теперь ослепительная улыбка офицера Терча была адресована только мне, и, кажется, вспышки замелькали еще чаще.

Как только Лионели закончил свою пламенную речь, от журналистов тут же посыпались десятки вопросов. В основном они были адресованы Матиасу и связаны со вновь открывшимися обстоятельствами в деле того самого маньяка. Терч, выступив чуть вперед, с достоинством и без лишних слов и движений отвечал на них. Я даже слегка залюбовалась, привлеченная его уверенной позой и манерой говорить так, что у собеседника просто не должно возникнуть сомнений в том, что все сказанное им — чистая правда. Поэтому слегка растерялась, когда из толпы выкрикнула какая-то девица:

— Госпожа Мерсье, а какие отношения связывают вас и звезду мотофристайла Северина Монтойю? Из проверенных источников нам стало известно, что он уже дважды посещал вас на рабочем месте и ваше общение было весьма эмоциональным! Вы любовники?

Я моргнула, не зная, как, собственно, на это ответить, а репортеры словно стервятники тут же подхватили тему и стали просто засыпать вопросами о Монтойе. Если честно, просто ненавижу толпу, а толпа, еще и требующая от меня чего-то, вообще пугала меня до чертиков. Спас меня офицер Терч, шагнувший так, чтобы частично заслонить меня от направленных в мою сторону микрофонов и объективов, и абсолютно спокойно сказавший:

— Не вижу, как данные вопросы относятся к заявленной теме этой пресс-конференции, господа. Думаю, если вы хотите поговорить с госпожой Мерсье по этим вопросам, вам следует договориться с ней об этом заранее, если она вообще согласится. А теперь извините нас — время весьма дорого!

И, не слушая возмущенные вопли журналистов, втащил меня в здание.

— Простите меня, госпожа Мерсье, что втянул вас в это. Я не думал, что возникнут подобные вопросы, — шагая к лаборатории рядом со мной, смущенно говорил он.