Бог-без-имени (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич

— Не понятно пока с богами, — сказал Унномтюр.

Стражник тяжело вздохнул.

— Жалко. Это ж, если без богов, надо как-то по-другому… А как? Без помощи, без страха перед их гневом.

Он покачал головой и зашагал обратно, предоставив спутников самим себе. Фьольвир посмотрел на створки парадных дверей.

— Ну, что, надо идти, наверное, — сказал он, сжав в пальцах рукоятку топорика.

Унномтюр усмехнулся.

— Собираешься пробиться к Мтагу с боем?

— А что? Как в прошлый раз.

— Тут по — другому.

Унномтюр шагнул через кусты. Фьольвир последовал за ним.

Вблизи стены дворца поражали своей гладкостью, закруглениями, плавными переходами. Стыки плит были едва видны, ноготь не просунуть. Сквозь камень то и дело проступал узор, рассыпаясь сполохами вверх и в стороны. Нет, подумал Фьольвир, не под силу такое человеку. Он даже ладонью повел по стене. Как по коже!

— Арнасон! — шепотом позвал Унномтюр, пытаясь заглянуть в узкую щель неплотно прикрытой двери.

— Да, — Фьольвир, приблизившись, встал у спутника за спиной.

— Вот что, — повернулся к нему Унномтюр, — Мтаг еще не открыл тонкий путь. Люди во дворце пока живы.

— И что это меняет? — спросил Фьольвир.

Унномтюр с интересом посмотрел на своего спутника.

— Арнасон! Неужели ты не видишь разницы?

— Ну, если они все кинутся на нас, нам же все равно придется всех их убить, — сказал Фьольвир.

Унномтюр задумчиво кивнул.

— Да, думаю, он контролирует всех во дворце. Но, скорее всего, сразу нападать на нас не станут. Мтагу захочется посмотреть на тех, кто его преследует, чтобы понять, насколько мы сильны. И это наш шанс.

— А насколько мы сильны? — спросил Фьольвир.

Унномтюр пожал плечами.

— Не знаю. Ты у нас герой.

Фьольвир помолчал. Хмурясь, он прислушался к себе. Кроме урчания в животе ничего геройского ему уловить удалось.

— Мне кажется, Мтаг сильнее.

— Раньше — да, — надвинулся Унномтюр. — Эйяльтога ты и со мной, может быть, не одолел бы. Но сейчас Мтаг слаб. Он спрячется среди людей, как я. — Он поправил складки хелька на голове, затеняя лицо. — Сможем его найти…

— Худой, нос острый.

— Нет-нет, он может принять любое обличье.

— Тогда как нам его опознать?

Унномтюр легко стукнул Фьольвира по лбу.

— По запаху, арнасон, по запаху! Он пахнет эйхе и кровью, учуешь. Только, возможно, придется подобраться очень близко.

— А как пахнет эйхе? — спросил Фьольвир.

— А как пахнет бог? Чем пах ваш Аттитойне?

— Медведем.

— И все?

Фьольвир смутился.

— Ну, медвежьим дерьмом еще.

— Это понятно. Ваш Аттитойне был и сам почти медведь. Но запах бога, запах эйхе ни с чем не спутаешь. Он словно поднимает тебя в небо. Ни одной мысли, кроме: «Вот она, сила!» в голову не придет. Понял?

— А кэр Кольдафн сказал, что мы тоже…

Унномтюр потрепал Фьольвиру волосы на затылке.

— А как же, арнасон! Мы же не из праха деланные! Я, можно сказать, прямиком из покоев Йоруна, ты — почти герой. Пахнем немножко и я, и ты. Тонким путем, в конце концов, прошли. Ладно, — он подступил к дверям вплотную, — посмотрим на Мтага. Что за плод любви.

Створка под его ладонью с торжественным скрипом раскрылась внутрь. Луч дневного света прорезал полумрак пустого зала и уперся в ступени ведущей наверх лестницы. Блеснули металлом перила. Сверкнул золотой узор на стене. Ожидая нападения, Фьольвир осторожно шагнул за Унномтюром,

— А если уже все? — тихо спросил он.

— Нет, — шепнул в ответ Унномтюр. — Я бы учуял.

Они двинулись к центру зала. Тонкие копья света пробивались сквозь щели в ставнях. Под ногами шуршал ковер. Было тихо. Не верилось, что где-то в здании есть жизнь. Скоро глаза Фьольвира приспособились к серой мгле внутри дворца, и он различил каменные скамьи вдоль стен, черной зев гигантского очага, лепнину на потолке и длинный стол в глубине зала.

— Так, — Унномтюр остановился. — Куда идем, арнасон, наверх или туда?

Он показал на каменную арку, над которой выступала изящная железная поковка со спускающимися по бокам ветвями и чашами светильников.

— В арку, — сказал Фьольвир.

— В арку? Ну, давай.

Мягкий, темный язык ковра оборвался. Сбоку выступил комод с одиноким и пустым блюдом. Двери арки были прикрыты плотно, ни звука не доносилось с той стороны, но Унномтюр, медля открывать, на всякий случай еще приложил ухо.

— Тихо? — спросил Фьольвир.

Унномтюр кивнул.

— Хитрит Мтаг что-то.

Он рывком распахнул дверь. Их встретила та же серая мгла, чуть разбавляемая светом сквозь ставни. Они оказались в первом из целой анфилады залов с широкими проемами. Зал был розов. В углах стояли стулья и диваны. Четыре колонны поддерживали свод. Всю стену напротив окон занимала цветная фреска с Офниром. Гибкий, мускулистый, прикрытый одной набедренной повязкой, он сидел, возводя вокруг себя город.

Что-то совершенно детское было в этом изображении. Фьольвир вспомнил, как в раннем детстве с Эртином лепил крепость из глины.

Впереди, в одном из залов, вдруг плеснул огненный отсвет. Казалось, там зажгли светильник.

— Это нам, — уверенно сказал Унномтюр.

Он двинулся через зал. Фьольвир, задержавшись у фрески (левый глаз у Офнира определенно был выбит), заторопился за ним.

Следующее помещение было также безлюдно. Но, в отличие от предыдущего, оно не выглядело безжизненным. Диваны и стулья хранили вещи хозяев — накидки, шляпы, везинги и жакары. У одного из стульев лежала даже деревянная нога, искусно выточенная неведомым умельцем. На столиках в блюдах белели кости. В многочисленных кубках и чашках темнело вино.

Свет впереди разгорелся ярче. Послышались шорохи шагов и негромкие голоса. Правда, очередной зал снова оказался пуст. Другое дело, что Фьольвир был уверен — люди покинули его буквально несколько мгновений назад. От светильников еще шло тепло и текли струйки дыма, а на фреске с Офниром, собравшим вокруг себя людей и показывающим им на город, расплывалось свежее винное пятно с подтекающими к полу струйками.

— Ага, — сказал Унномтюр, когда в дальнем проеме зала, загораживая его, вылепилась крупная фигура.

— Что мне делать? — шепнул Фьольвир.

— Пока ничего, — ответил Унномтюр.

Они приблизились к фигуре, и та, освещенная языками огня, вспыхнувшего в чашах по сторонам проема, обрела черты здоровяка в мохнатой накидке.

— Хм, — произнес здоровяк, с сомнением оглядев их. — Приветствую. Вы точно те, кого мы ждем?

Он скрестил волосатые руки на груди и нахмурился. Заросшая физиономия его, на взгляд Фьольвира, просила топора, простого и безыскусного удара обухом, но Унномтюр был расположен к беседе.

— А кого вы ждете? — спросил он.

Здоровяк на мгновение растерялся.

— Ну, людей.

— Так мы люди! — воскликнул Унномтюр. — Вот я, вот мой брат, — он подтянул к себе Фьольвира и заставил того подшагнуть к стражу в проеме. — Можете убедиться! Из мяса и костей!

— Это я вижу, — еще тесней сдвинул брови здоровяк. — Но вы это… Нам нужны смелые люди.

— А мы какие? — удивился Унномтюр. — Сами! К вам во дворец! Где бы вы еще нашли таких храбрецов?

Здоровяк кивнул.

— Герои?

— Почти.

— У меня, например, топор, — сказал Фьольвир.

Ответом ему послужил взгляд на лезвие, все еще частично покрытое высохшей кровью чудовища, выскочившего из колодца.

— И откуда вы? — спросил здоровяк.

— Из Бьеннте… Ай!

Унномтюр, наступив на ногу Фьольвиру, не дал тому закончить.

— Издалека, — сказал он, обнимая спутника и незаметно пихая ему в бок, чтобы молчал. — Мы — братья. Вот. Путешествуем. Решили к вам заглянуть.

Здоровяк неожиданно широко улыбнулся.

— Тогда конечно!

Он отступил в сторону, открывая проход. И, когда спутники уже миновали его, проорал во всю глотку:

— Бьеннтестад!

Темный еще вдох назад зал, встречая гостей, вспыхнул огнями. Громадное помещение в одно мгновение озарили светильники, подвешенные на крюках вдоль стен. Заалели углями жаровни. Блики заплясали по потолку. Очередная Фреска с Офниром, теперь уже вставшим на руки и лукаво заглядывающим в окна дворца, заиграла красками, будто под солнечными лучами. Пространство живо наполнилось голосами. Из ниш, из темноты, из-за колонн и мебели выступили люди. Не взирая на разницу в положении, титулах и достатке, они вышли к Фьольвиру и Унномтюру сообща, единой толпой.