Бог-без-имени (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич

Закатав рукав рубахи, Бретоль показал лиловый рубец, наискось пересекающий плечо.

— Это от одного из героев, — поделился он. — Давно, лет пятнадцать назад. Герой был косой, рыжий, и нос набок.

— Не знаю такого, — сказал Унномтюр.

— Ух ты! — воскликнул за его спиной Фьольвир.

Стражник обернулся.

— А, да, это на всех производит впечатление.

Громадный белый каменный зверь, выгнувший спину и грозно приподнявший лапу, встречал людей в конце подъема. И только когда спадала первая оторопь, становилось видно, что под грудиной у зверя темнеет дверь, а под лапой прячется балкон. И круглые глаза — не совсем глаза, а окна.

— Так вот, — снова наклонился к Унномтюру Бретоль, — я еще бестолковый был, попросил, значит, чтобы он показал, как палкой управляется. У него палка была, простая, но длинная. Никакого железа, ни меча, ни кинжала, ни даже шила. Э, нет, пряжка была на поясе. А я, значит, с мечом. Недавно Одо Тельмига одолел, думал, что равных мне нет. Дурак, в общем. А рыжий этот палкой так — бам! И у меня рука — напрочь…

Унномтюр остановился.

— А люди все где? — спросил он.

— Ой, да! — завертел головой Фьольвир. — Что-то я никого не вижу!

— Сидят по домам, заперлись, — сказал стражник. — Ну, те, что еще не во дворце. Там, во дворце, наверное, уже счет к сотне подбирается.

Унномтюр нахмурился.

— Сами идут?

— Ну, да! — подтвердил одноглазый Бретоль. — Третий день как. Мы уж и стекла насыпали, и посты выставили, нет, кого-нибудь да ловим. Говорят, будто зовет их что-то во дворец, тянет. И никто еще обратно не вышел.

— А на стражу что, зов не действует?

— Те, на кого подействовал, уже во дворце.

Торговые ряды представляли из себя десяток полотняных шатров, установленных у низкой каменной ограды. Шатры были безлюдны, внутри лежали облысевшие шкуры, стояли лавки. Пахло то рыбой, то сеном, то навозом.

Широкий проход вел к прорехе между домами.

— Это вот дом кэра Ситверна, — принялся показывать стражник, — это кэра Лиллера, а это кэринны Виттельмины.

Дома высились, как замершие перед начальством воины. Гранит и известняк, красное и желтое, чешуя булыжников и отесанные плиты. Тут уже верилось в деятельное участие Офнира. Ажурные балконы и воздушные галереи сплетались с выпуклыми, мраморными губами террас, надстройки, казалось, балансировали на тонких нитях свай, а черепица рассыпалась по крышам, как зуд по телу.

— Здесь осторожнее, — сказал Бретоль.

Мостовая заблестела битым стеклом. Отводя ступнями осколки, одноглазый стражник первым проложил путь.

— Сюда, — позвал он, забирая влево.

Впереди открывалась площадь, за которой золотились скаты дворца.

Дворец был великолепен. Его крыши летели ввысь, на многочисленных башенках трепетали стяги, в череде арочных окон отражалось солнце.

— Стой! — услышал Фьольвир. — Куда?

Оказалось, что он сделал шаг в сторону, и Унномтюр поймал его за ворот рубахи. Пронзительные синие глаза незнакомца заглянули Фьольвиру в лицо.

— Что? Слышишь зов?

— Нет, — сказал Фьольвир. — Красиво.

— Тьфу! — плюнул Унномтюр.

Дом Мергена встретил их широким крыльцом с каменными скакунами. Кони, встав на дыбы, подпирали шеями каменный портик. Высокие деревянные двери украшала изысканная резьба. Низкие окна по ту и другую от дверей стороны все до одного были закрыты ставнями изнутри.

Дом казался осажденным.

— Кэр Штиртвалль! — Бретоль стукнул кулаком в дощечку на створке. — Здесь двое от крепости.

Где-то в глубине дома звякнуло железо, но потом опять стало тихо. Одноглазый стражник оглянулся на путешественников и вновь поднял кулак.

— Кэр Штиртвалль!

Створки треснули щелью.

— Не кричи, сын Хэнсуйерно, — сердито дохнули из щели. — Кэр Штиртвалль спит после ночного караула.

— Здесь люди, спустились из крепости, — понизив голос, сказал Бретоль.

— И что мне с ними? — проворчали из дома.

— Кэр Кольдафн хочет, чтобы они пошли во дворец.

— Да?

Щель сделалась шире. В нее головой и плечом просунулся пожилой стражник. Темные глаза из-под седых бровей сначала уставились на Бретоля, а потом по очереди нашли Фьольвира и Унномтюра.

— Братья что ли?

— Фьольвир Маттиорайс, — сказал Фьольвир.

— Гульдир Маттиорайс, — сказал Унномтюр.

— Путешественники, — добавил Фьольвир.

Стражник шевельнул густыми усами.

— И на что им кэр Штиртвалль? — спросил он Бретоля. — Хотят, так пусть идут. Сейчас тихо. Это ночью все в огнях, так и думаешь, что сгорит все к войца-пекка.

— То есть, мы можем идти? — спросил Унномтюр.

— Постойте.

Створка распахнулась, и пожилой стражник предстал целиком. Одет он был в рубаху и жакар, укороченный кожаный везинг. Штаны на его ногах были завернуты до колен. Голени в синяках и шрамах лоснились то ли от масла, то ли от какой-то мази.

— Натираю беличьим жиром, — объяснил он, поймав взгляд Фьольвира. — Так-то оно терпимо, но иной раз как будто Йорун копьем ткнет — от пятки прямо сквозь мясо в кость, в колено, хоть кричи, хоть падай.

Стражник неторопливо надел растоптанные свейки.

— Ты куда? — забеспокоился одноглазый Бретоль.

— Провожу их, — сказал пожилой воин. — А ты сиди, сторожи тут.

Он сунул кинжал за пояс.

— А если кэр Штиртвалль…

— Скажешь ему, что я повел твоих путешественников по назначению.

Стражник сошел со ступеней, заставив Бретоля и Фьольвира посторониться. Звякнуло несколько, откинутых носком свейки осколков.

— Сюда-то зачем насыпали?

— Это не я, — сказал Бретоль.

— А ты запрись, — посоветовал ему пожилой стражник и повернулся к Фьольвиру и Унномтюру. — Ну, чего стоите?

— Так это… — произнес Фьольвир.

Стражник не стал слушать.

— За мной идите.

Не оборачиваясь, он двинулся через площадь по серым, черным и красным плитам, сложенным геометрическим узором. Спутники пошли следом. Площадь была пуста. Столбики ограничивали ее пространство справа и слева. Дворец золотой и розовой каменной пеной прорастал над линией стриженых кустов. Окна летели к башенкам, башенки соперничали с трубами.

Залюбовавшись, Фьольвир чуть не запнулся о вывернутую из гнезда плиту. Унномтюр придержал его и не дал упасть.

— Хэн тебя побери, арнасон! — произнес он.

— Осторожнее здесь, — запоздало предупредил стражник. — Мы тут пытались…

Не договорив, он махнул рукой, показывая, что предпринятые ими усилия не стоят даже слов.

Еще несколько плит были вывернуты дальше и брошены в беспорядке.

— Так что во дворце? — спросил Фьольвир.

— А кто знает? — пожал плечами стражник. — Днем тихо, по ночам — огни. Близко-то мы не подходим.

Он остановился у кустов. Между кустами и фасадом дворца пролегала мощеная дорожка, по которой к парадным дверям, видимо, подъезжали гости и сам правитель. Ближайшие окна были темны.

— Ну, можете идти, — сказал стражник.

— Во дворец? — уточнил Фьольвир.

Стражник усмехнулся в усы.

— А куда еще? Вы ж, понятно, не просто так объявились. Если спустились, значит, была причина. А какая это причина может быть, если раньше спустился этот? Думаю, за ним вы и пришли.

— Вы его видели? — спросил Унномтюр, изучая окна второго этажа.

— Мельком. Волосы черные, нос острый — вот все, что могу сказать. Фигура худая. И везинг странный, весь на пряжках.

— Шкатулку при нем…

— Мешок у него был, — сказал стражник. — Мешок видел, он его за плечом нес. Так — то у нас уже года три никто крепостью не ходил.

— Понятно, — сказал Унномтюр. — Ну, арнасон…

— Постойте.

Стражник вытянул кинжал из-за пояса и сунул его в руки Унномтюру.

— Вот, — сказал он. — А то у брата твоего оружие, смотрю, есть, пусть и у тебя будет. — Он наклонился и понизил голос: — А что там с богами, не знаете? Непривычно без богов-то. Как жить-то? Пять лет уже тишина, ни отзвука. Кому молиться? Чего ждать? Одного ваэна за все это время и наблюдали.