Жена на час: вампиров просьба не беспокоить! - Тамара Ключинина

Вечером третьего дня, когда я уже начала злиться и села в своих покоях всерьез обдумывать, что с ней делать и как еще можно оказать на нее давление, зеркало показало мне Аллу, бродящую по гостевой спальне из угла в угол и уговаривающую себя бороться за квартиру и не сдаваться. В конце ее пламенных бормотаний наконец-то сработал портал и синей вспышкой она исчезла из особняка. Торопливо отчитавшись Александру о проделанной работе, я бросилась к себе в спальню и с тихим стоном распласталась на огромной кровати, чувствуя себя выжатой, как лимон.

«Мда… Вот же прилипчивая, еле избавилась! Не ожидала я, конечно, такого…», — подумала я. Заколка, гордая от своей шпионской миссии, позже подтвердила, что эта Алла несколько раз заговаривала с горничными о хозяине дома, выспрашивала о месторасположении других комнат, особенно на господском этаже, и хотя горничные держались по-партизански, наглая девица все же пыталась выйти из гостевого этажа. Если бы не дежурившие на лестнице лакеи, наглая девица вновь бродила бы в поисках принца и прочих приключений. Надо бы им премию выписать лично от себя.

Глава 9.1

Александр

Особняк молчал. Даже часы в бальном зале, обычно торжественно тикавшие как бы с напоминанием о вечности, затаили дыхание. Александр стоял у окна кабинета, пальцы нервно перебирали бархат шнура от портьер. На аллее мелькнул знакомый силуэт — Светлана возвращалась со своей утренней прогулки по саду. Он резко развернулся к столу, где на расшитой салфетке лежал довольно большой резной ларец из карельской березы. Сквозь прорези было видно, как внутри активно шевелилось что-то пушистое.

— Светлана, — это прозвучало суше, чем он планировал, когда она вошла, приглашенная по его просьбе, и он спешно откашлялся, возвращая бархатистые нотки в голос, — в Ваши обязанности, насколько я помню, входит создание уюта, и Вы не так давно упоминали некоторую безжизненность особняка, напоминающую музей?

Он не стал уточнять, что это «упоминание» состояло из ее собственных пьяных признаний и целой операции, в которой главная роль была отведена верному Евгению, не иначе, как чудом узнавший от Елены, что Светлана как-то раз сравнила особняк с музеем.

— Гм, — она удивленно, практически не моргая, смотрела на него.

— Так вот, примите меры, — Александр небрежным жестом толкнул к ней ларец через стол, будто это счет от поверенного. Золотая защелка отскочила сама — он тренировался все утро, чтобы добиться такого эффекта.

Из ларца тут же вырвался комочек белоснежной шерсти с бантом цвета шампанского. Щенок, поскальзываясь на лакированном дереве, ткнулся холодным носом в рукав Светланы.

— Это… мне? Настоящая собака? — она замерла, непроизвольно прижав ладонь к груди.

— Это bichon (прим. автора: пер. с фр. — маленький пушистый пес). Декоративный элемент для атмосферы и уюта, лично Ваш, да, — Александр уткнулся в бумаги, делая вид, что сверяет цифры, но записи плясали перед глазами.

Щенок, перевернувшись на спину, ловил зубами кисти ее блузки. Он специально выбрал самого непоседливого из помета — того, что гонялся за тенью фрачной ленты на тренировочном ковре.

— Месье, он… — голос Светланы дрогнул так, что Александр не выдержал — поднял взгляд.

Она с трогательной улыбкой прижала щенка к себе, и пудель тут же дотянулся и слизнул с ее щеки слезу, которую она, конечно же, приписала бы аллергии на пыльцу. В солнечном луче шерсть животного светилась, как жемчужная нить с ее вечернего платья.

— Рад, что Вам нравится, — сухо ответил он, чувствуя в душе необычайное волнение и радость от ее реакции.

Светлана

Я влетела в свои покои, одновременно улыбаясь и плача от счастья. Бишон! Какое прелестное имя для такого маленького непоседливого облачка с такими живыми карими глазами!

За неполные полдня половина слуг по очереди заглянули под самыми разными благовидными и очевидно надуманными предлогами, чтобы полюбоваться моим питомцем.

Первым, как ни странно был дворецкий.

— Он совершенно очарователен, — расплылся в искренней улыбке Семен, — я помню, когда была жива моя душенька Ольга, а Машенька была совсем маленькой, у нас тоже была собачка. Мои девочки звали ее Жужу — на французский манер. Не такая породистая, конечно, но весьма сообразительная и по-своему красивая… Оленька так любила ее… — незаметно смахнул слезу мужчина.

— Хотите подержать? — протянула ему щенка, испытав неловкость от такого неожиданного проявления эмоций у этого всегда чопорного вампира.

— Буду премного благодарен! — и, получив в руки щенка, он стал потерянным для моего общества. Он присел на краешек дивана в гостиной, чего никогда раньше себе не позволял, и тихонько шептал всякие нежности, поглаживая белоснежное пузико. По его морщинистому лицу катилась едва заметная слезинка.

Я пораженно смотрела на его живое лицо, глаза, светящиеся добротой, и удивлялась тому, что в первый день он показался мне мрачным и нелюдимым, и насколько поразителен оказался контраст, стоило узнать его совсем немного.

Было в этом что-то настолько личное, что я осторожно отступила к окну, переведя взгляд на сад. Перед глазами промелькнули все те годы, когда я хотела завести песика, но всегда кто-то запрещал — сначала родители, потом бывший муж… Тогда казалось, что Малыш сказал не Карлсону, а лично мне свою знаменитую фразу: «Похоже, что всю жизнь и проживешь вот так, без собаки…». А сейчас раз — и мечта исполнена! Вот так просто, без просьб и уговоров…

«И главное, он сказал, что это моя личная собака, а значит, я смогу ее забрать с собой и мне не придется ни перед кем объясняться и уговаривать», — впервые за столько времени я поймала себя на том, что искренне увидела хоть какой-то плюс от развода. «И все-таки, как он угадал так точно?» — в мыслях промелькнуло восхищение вперемешку с обжигающей волной благодарности к этому удивительному мужчине.

— Ах, ты маленький хулиган! — донесся громкий возмущенный возглас Семена.

Обернувшись, я обнаружила, что песик обнаглел и, стянув многострадальный парик дворецкого, бегает с ним в зубах по моей гостиной от кряхтящего мужчины.

— Лови его, лови! — нервно завопила я, но было поздно. Щенок, размахивая париком как трофейным флагом, совершил головокружительный прыжок в кресло и теперь гордо восседал там, словно Наполеон на престоле.

Семен, пыхтя и охая, попытался последовать за ним, но его старомодные брюки зацепились за подлокотник, и он с грохотом приземлился на журнальный столик. Хрустальная ваза с цветами, чудом удержавшись на краю, издала возмущенное «дзинь!» и начала медленно крениться.

— О боже, только не ваза! — вскрикнула Елена, зашедшая в этот момент в гостиную, но было уже поздно. Ваза совершила эффектное сальто-мортале прямо на пушистый