Ярослава Кузнецова - День цветения

М-м-м… А еще эта история с Гереном… Эрвел, конечно, и под пытками будет мужественно молчать, да Мельхиору слова его не нужны.

Господа, у нас совсем немного времени. Меньше даже, чем мы расчитывали.

Брата я встретил на площадке лестницы. Одной рукой он придерживался за стену, а другой демонстративно хватался за лоб, обмотанный полотенцем. Выглядело это вполне натурально (а как же, вчера ведь напились вусмерть, вдрызг и в стельку). За его спиной клонились долу Улендировы братцы-ножички.

— Ты тоже на стену? Проветрись, Рейгред. Маленько освежает, но уж больно холодно.

— Тебя знобит, — сказал я, — Иди-ка ты ляг. Там сестрина коробка стоит на столе, синенькая бутылочка, пару глотков, можешь водой развести. Должно помочь.

Эрвел нахмурился, потирая лоб.

— У деда был? Как он?

— Занят. Допрашивает людей из деревни. Агавра меня отослала.

Пауза. Телохранители вздыхали на заднем плане.

— А вы чего тут глаза мозолите? — спросил я у них, — Дед же отменил "хватовский" вздрюк. Договорится с гиротами, тихо-мирно, без драк… Вон сейчас уже договаривается.

— Нам он приказа не отменял, — хмуро ответил один из ножичков, а другой в подтверждение шмыгнул носом.

Ишь ты, поди ж ты… Эк нас накрутили. Ну, Эрвел, тогда сам от них избавляйся.

— Фу-у… — выдохнул брат, — Пойти, правда что ли, прилечь… Как ты сказал, Рейгред, синенькая бутылочка? Это цветочек на которой нарисован?

Я кивнул. Цветочек, брат, ты правильно понял. Опийный мак.

— Ага. Когда там… казнь начнется, растолкаете.

Он зевнул и утопал в коридор. Телохранители поплелись следом.

А я отправился на улицу. Пересек внутренний двор, вышел к площадке для турниров. Здесь бестолково суетились люди из городской стражи, им так же бестолково пытались помочь несколько слуг-лираэнцев. Все ужасно галдели. Над сутолкой взлетал зычный голос управляющего. Но если господин Ровенгур еще имел представление, как устанавливаются готовые трибуны, то со строительством эшафота дело заметно тормозилось. В общем, колдун был прав — мельтешня, споры и гвалт, долженствующие прикрыть мою подрывную деятельность, присутствовали здесь в избытке.

Впрочем, проблема помоста была решена довольно остроумно — десятка полтора бочек поставили на попа и теперь застилали сверху досками. Однако помост колебался и пошатывался, что ужасно раздражало управляющего.

Я оглядел двор. Ряды пристроек у внешней стены — бывшие сараи, мастерские и склады, превращенные теперь в конюшни для "хватовских" лошадей. Добротные каменные стены, кровли из черепицы или сланца, еще не чищенные после вчерашнего снегопада… Ага, пожалуй, для наших целей подойдут те две крайних пристройки, в правом углу, возле башни, наискосок от ворот. Там раньше хранился фураж, да и сейчас, думаю, настил под крышей доверху забит сеном. Плеснуть бы туда масла, а в подходящий момент бросить факел… Только не мне и не Эрвелу это делать — Мельхиор вот-вот натянет поводок. Кому бы поручить? Канеле? Кресталене? Нет, Мельхиор приберет и их — если он в самом деле ждет наследника крови, а он его ждет, — всех нас, Треверров, скорее всего, загонят вон туда, на стену, понаставят вокруг "хватов", и шагу в сторону сделать не позволят. Эх, Годава, голубушка, тебе бы я эту задачу доверил, не раздумывая! А вот, может быть… Ровенгур? Почему бы и нет? Он человек не злой и богобоязненный, и к Имори всегда неплохо относился…

Управляющий, навалившись грудью на шаткий помост, руководил сооружением еще более шаткой виселицы.

— Уже скоро, совсем скоро, — затораторил Ровенгур, не дав мне даже поздороваться, — Передай господину Мельхиору: еще шестая четверти, и все будет готово.

— Господин Мельхиор не торопит. Он сейчас занят, разговаривает с людьми из деревни.

Я облокотился о помост рядом с Ровенгуром. Он покрикивал на рабочих и стучал кулаком. Работа не клеилась — столбы никак не хотели вставать вертикально, а если и вставали, то только для того, чтобы тут же опрокинуться от мало-мальски сильного толчка.

Глядя на суету вокруг столбов, я тяжело вздохнул и хлюпнул носом. Управляющий покосился на меня.

— Я говорил утром с дедом. Спрашивал его — зачем? Ведь вина Имори несоизмерима с наказанием… А он… — я снова потянул носом, — Он говорит — кто-то должен ответить…

— Полагаю, господин Мельхиор знает, что делает, — осторожно заметил Ровенгур.

— Да? А я полагаю — он жаждет мстить, все равно кому!

— Рейгред, детка, ну что ты говоришь…

— Ты тоже думаешь, что Имори должен ответить за чужие преступления, да, Ровенгур?

Он обеспокоился. Худосочный детеныш слишком возбудился.

— Тихо, мальчик, тихо. Господин Мельхиор…

— Господин Мельхиор первым и ответит! Перед Господом, за то, что лишил жизни невиновного! — я ткнул пальцем управляющего в грудь, — И мы с тобой ответим, Ровенгур, да, да, еще как ответим! — я с силой тыкал пальцем, словно старался достучаться до сердца, — Потому что позволили свершиться богопротивной несправедливости, и даже не попытались хоть что-то изменить!

Управляющий схватил меня за палец, и уже раскрыл было рот, но тут со стороны донеслось:

— Господин Ровенгур! Тут Барсук предлагает пропилить помост насквозь и вкопать столбы в землю…

— В какую землю? — очнулся управляющий, — Двор замощен, балда! Прибивайте распорки, клинья вбейте, что там еще… У вас полно деревяшек! И поспешите, черт бы вас побрал…

Я горько усмехнулся:

— Знаешь, что Альберен Златое Сердце сказал, когда одна старенькая бабулечка, несмотря на хромоту и одышку, пробилась сквозь толпу к его костру, чтобы бросить в огонь пучок соломы? Он сказал: "Святая простота". Святая простота, Ровенгур! Альберен простил ту старушку, а вот простил ли Господь наш Единый? Как ты думаешь, Ровенгур?

Управляющий залился краской.

— Я делаю, что велено, Рейгред. Не мне обсуждать приказы господина Мельхиора.

— Ты и Господу нашему так скажешь? Мол, я не я, и лошадь не моя… Совесть твоя — глас Единого, и она не молчит, отчего же ты не обратишь к ней слух свой?

— Послушай, Рейгред, я ведь не монах, мне и в голову не приходило…

— А обычная жалость? Самая элементарная жалость, ниспосланная нам Господом нашим, жалость, ворота совести…

— Рейгред! Погоди… Пришел тут, к совести взывает… Почему — я? Что тебе от меня нужно?

Я придвинулся поближе, понизил голос:

— Надо что-то делать, Ровенгур. Иначе век ходить с черным пятном на душе, не отмыться, не замолить этот грех…

— Бог с тобой, Рейгред! Против Мельхиора, против "хватов"… У нас нет никаких шансов!