Ярослава Кузнецова - День цветения

Он поглядел на меня, вбирая, встраиваясь. Давай, парень. Ты ведь тоже не хочешь крови. И я ее не хочу. Довольно крови, Сущие!..

— Что ж, — проговорил он наконец, — Что нужно сделать?

Я помимо воли улыбнулся. Молодчина, боги, какой молодчина!

— Когда мы отсюда уберемся, к тебе обязательно придут крестьяне. Они либо спросят, где твой брат, либо ты сам им скажи, что брат твой Релован уехал, а ты остался с ними по Слову братства.

— Спасибо за информацию, господин Эдаваргон, — сказал Паучонок.

Эрвел молча кивнул.

— И, если они позовут тебя к Камню — сходи. Слово, сказанное у Камня, нерасторжимо. Получив там их верность, можешь быть спокоен. А нам пора. Прощайте, — поднялся, — Пойдем, Иргиаро.

Мы забрались на подоконник по поставленным друг на друга ящикам.

— Адван, — окликнули снизу.

Он стоял, закинув голову, и грустная полуулыбка размывала лицо его, словно легкие волны:

— Удачи тебе завтра, Адван, — улыбка оформилась, — И тебе удачи, Мотыль Иргиаро. Прощайте.

— Прощайте, — эхом отозвались Паучонок и капеллан.

— Прощайте, — сказал Иргиаро и подхватил меня. Пожалуй, я несколько переборщил с "эссарахр для вессаров"… Плевать, Имори он хватать руками не будет. Бедняге достанется покрепче.

Прощайте. Удачи и вам завтра. То есть, уже сегодня. И не только сегодня. Вообще — удачи вам. Прощайте. И простите меня, что все сложилось так.

Иргиаро толкнулся ногами от подоконника и мощно пошел вверх. Снег еще кружился, и тучи закрывали небо. И "хваты" в небо не смотрят, опасность — внизу, бунтующие гироты по небу не летают. "Хватам" нет дела до гипотетического вампира, их ориентировал не старый Паук, а их старший. "Хваты" — люди трезвомыслящие…

Черт, да что же это такое!

Опять.

Собраться.

Раз-два — нету!

Все в порядке. Мы работаем вместе. Вместе, черт тебя дери! Расслабься.

Вот так.

Жаль, ты мало натаскивал меня на работу в команде, Эдаро. Впрочем, разве я мог себе представить что-нибудь подобное? Пожалуй, даже сам Учитель, при всех его способностях, не мог бы такого представить… Работа в команде — единственное, что мне всегда плохо давалось. Слишком привык — сам…

Собаки встретили нас у Орлиного Когтя. Наверх, к Иргиаро, мы не пошли — витражики уехали, окна открыты. А вещи, которые нам пригодятся, я перетащил в Халорову комнату еще днем. Рагские сабли, самые легкие из моих клинков, слабая надежда, что левая рука не откажет посреди дела; драконьи когти для Иргиаро, ирейская кольчуга для него же, тенгонник, пояс с метателями; налобный щиток для малышки… И торф для жаровни тоже. Так что все вчетвером мы отправились именно туда. Время впереди еще есть.

— С драконьими когтями потренируемся попозже, — сказал я, растапливая жаровню, — Чаю хочешь?

— Чаю? — Иргиаро вскинул голову, — Ну, давай чаю…

Снял со спины свой "талисман", уселся, пристроив меч на коленях. Я положил решетку и водрузил на нее котелок. Иргиаро был задумчив, словно что-то не давало ему покоя, словно все никак не мог вспомнить или понять какую-то важную мелочь. Что, парень? Может, прокачаем вместе?

— Знаешь… — он поглядел на меня с решительным видом, — Я вот подумал, может, он тебе понадобится завтра? — и кивнул на меч.

Пару ударов сердца я тупо соображал.

Мне.

Предлагают.

Двуручный.

Меч.

Вместо рагских сабель.

Свой тарангитский клинок я сломал. Когда Гер пришел арестовывать меня. Большой меч — возможность давать левой отдых. Возможность продержаться подольше? И, может, даже уйти живыми? Старый Паук оклемался. Они вполне могут ждать меня завтра. А я, черт бы меня побрал, все еще не в форме.

— Ты серьезно?

Я давно уже пускаю слюни на этот меч, Иргиаро. Но я не стал бы просить его у тебя. Думал, ты отправишь его вместе с остальными вещами. А ты не отдал его Маленькой Марантине. Оставил. Потому, что он прибавлял тебе уверенности, меч твоего брата?

— Ты посмотри, — сказал Иргиаро, — к руке примерь. Я же не знаю.

Я поднялся, сделал два шага. Иргиаро протянул мне сверток.

Легкий.

Слишком легкий для двуручника.

Из чего он сделан, деревянный, что ли?

— Можно? — машинально спросил я, а пальцы уже разматывали тряпье, освобождая чертополоховый цветок шестопера, рукоять, причудливо украшенную гарду с шипами на концах… Мягкий толчок в ладонь — словно щенок ласкается, устав от одиночества, к первому встречному… Чуть потянул рукоять… клинок выскочил из ножен почти на треть.

И я забыл, как дышать.

И вспомнил — не сразу.

Быть того не может…

Почему — не может?

Это — жизнь.

Жизнь.

Моя и — Йерр.

И — их с Имори.

"Хватам" будет — не до них.

Ох, как сильно не до них будет "хватам"!..

Из глотки моей вдруг вырвался странный звук, ноги отказали, и я хлопнулся задом на пол, и согнулся пополам, и меня затрясло, и клокотало в груди, билось, мучая горло, и прорвалось давно забытым — я хохотал, хохотал и никак не мог остановиться, пусть ждут, пусть устраивают засаду, пусть, и уже хрипел и сипел от смеха, и слезы катились по щекам, и ничего, ничего нельзя было поделать… а потом ткнулся лбом в него, в лед и жар, в невозможно гладкую поверхность "черного зеркала", и словно рука друга коснулась моего лба, и истерика улетучилась, и остались только тепло и покой.

— Ты знаешь этот меч? — спросил ошарашенный Иргиаро, — Ты его видел раньше?

Я помотал головой, прочистил горло.

— Его я не знаю. Я видел его братьев.

Ирейский меч. Вышедший из-под молота Ведающего. Возле самой гарды выгравированы заключенные в пятиугольник три языка пламени. У Эдаро есть стилет. С таким же клеймом. Эдаро сказал, что отдал за него две сотни "лодочек" — повезло необычайно.

— Мы останемся живы, Иргиаро. Все — останемся.

— Я рад, что он тебе понравился, — пожал плечами вампир.

Понравился? Боги мои, и такое сокровище обитало у существа, настолько не способного понять, что попало к нему в руки!

— Это ведь меч твоего Ирги?

Нгамерт. Откуда у нгамерта "черное зеркало"? Кальна. Аристократический род? Не просто аристократический — богатый до неприличия… При чем тут тильская кровь?..

— Это — наследство моего брата, — проговорил Иргиаро глухо, — Он сказал… отдай своему побратиму.

Дыхание снова перехватило.

Раз, два — нету!

— Хорошо, — сказал я почти спокойно. — Я его тебе сразу верну.

Он фыркнул:

— Да уж верни. Я с тобой брататься… — и вдруг замер, открыл рот и вытаращился на меня.

Или — мне за спину?

За спиной у меня сосредоточенно вычесывался Ун.