Маргит Сандему - Страх

— Да, возможно!

— Что ж, жизнь артиста сопряжена, к сожалению, со множеством соблазнов и неудобств. Но вашей печени будет очень полезно отдохнуть пару недель.

Покраснев, Херберт воскликнул:

— Вы повторяете слова врачей! Вы верите всему тому, что они говорят!

Резко повернувшись, он ушел.

Гун Соммер воскликнула со слезами на глазах.

— Констебль, когда же все прояснится?

— Как только закончится инкубационный период. Осталось ждать не так уж долго, всего несколько дней. Она снова заплакала.

— Что ж, фрекен Дален, — обратился Рикард к Винни. — Может быть, пройдем в вашу комнату?

Она последовала за ним с таким видом, словно он вел ее на казнь.

Когда они уселись на стулья в ее тесной комнате, он глубоко вздохнул и на одном выдохе произнес:

— Поскольку вы не желаете уведомить нас о местонахождении вашей тети, мы во имя ее же блага объявляем розыск.

— О, нет! — вырвалось у Винни. — Она так рассердится на меня! Она будет просто в холодной ярости! О, вы не знаете, какой она бывает!

Он пристально посмотрел на нее.

— Если хотите, вы сможете находиться в отдельной комнате, без нее, — сказал он.

— В самом деле? — с великим облегчением воскликнула она. — Мы сможем жить раздельно?

— Конечно! Мы не будем вас поселять вместе… Но, Господи, что с вами?

Винни так судорожно зарыдала, что он просто перепугался.

— Успокойтесь! — сказал он. — Мне кажется, вы боитесь не оспы, а своей собственной тетки!

Винни не могла ему ответить, она плакала и плакала.

— Я вам сочувствую, — с жалостью произнес он. — Наверняка вам нужно выплакаться у кого-то на плече, но я не имею права прикасаться к вам, пока длится карантин, потому что кроме меня некому вести расследование. Дело в том, что у меня свежая прививка.

— Ах, они прогонят тогда тетю Камму, и она мне этого никогда не простит! Никогда! Как я хочу умереть, нет, я не могу жить больше!

— Ну, ну, вы такая молодая, у вас вся жизнь впереди, не надо думать так!

Он сам понимал, что говорит избитые фразы, но что он мог еще сказать? Пытаясь придать своему голосу оттенок проникновенности, он сказал.

— А теперь отдохните немного, а потом мы поговорим снова о той женщине, что была с вами на пристани.

— Но я больше ничего не могу о ней сказать.

— Меня интересуют детали. Мы никак не можем напасть на ее след.

Ему очень хотелось утешить чем-то эту беспомощную девушку. Но все, что он мог сделать, так это сказать ей какие-то банальные, ничего не значащие слова.

Немного поразмыслив, он сказал:

— Вы сказали, что они теперь прогонят вашу тетю. Кто это «они»?

Она только энергично покачала головой. И он понял, что она не хочет или не может ответить ему на этот вопрос.

Встав, он сказал:

— Хорошо, тогда Вы должны оказать нам конкретную помощь. Мы были в Баккегордене и звонили, но никого не оказалось дома. Нам нужно как можно скорее дезинфицировать помещение. Поэтому я прошу вас одолжить нам ваши ключи и дать мне точные разъяснения по поводу того, в какой именно комнате вы находились перед уходом из дома. А также пояснить, что делала ваша тетя и куда она ушла, какими вещами вы обе пользовались и так далее.

Она кивнула, всхлипнув. Вытирая глаза и шмыгая носом, она пыталась все досконально вспомнить, понимая серьезность стоящей перед ней задачи. Рикард был очень доволен ее пояснениями и сказал ей об этом. Судя по выражению ее лица, ее похвалили первый раз в жизни. И снова у него появилось желание погладить ее по щеке, показать тем самым что он ее понимает. Но он не имел на это права. И он очень сожалел об этом, поскольку этой женщине так не хватало внимания со стороны окружающих.

Она доверительно разрешила ему взять свои ключи, которые находились у старшей медсестры, и он ушел. Дежурную медсестру он попросил получше присматривать за девушкой, поскольку такая депрессия, как у нее, была опасной.

Рикард взял с собой двух санитаров, чтобы они продезинфицировали дом. Чувствуя, что нарушают неприкосновенность чужого жилища, они вошли в покинутый всеми Баккегорден.

Показав санитарам, где следует провести дезинфекцию, Рикард остался ждать их в гостиной.

Вот где она, оказывается, жила, эта молодая женщина без возраста. Да, она казалась такой безличной, она так мало ценила себя, что трудно было вообще сказать что-то о ее возрасте.

В доме невозможно было найти никаких следов ее присутствия, разве что в ее комнате. Напротив, здесь совершенно ясно просматривался доминирующий и безусловный вкус ее тети. Можно было наглядно представить себе, каким, по мнению фру Дален, должен был быть светский дом. Что же касается Рикарда, то у него были иные представления об этом. Образцом дома для него оставалась уютная Линде-аллее.

Один из санитаров вошел в гостиную, держа в руке сложенный вдвое листок бумаги.

— Я нашел это на полу, в углу гардероба. Может эта бумага имеет отношение к фрекен Дален. Какая-то таинственная записка, по-моему, с ее содержанием должна ознакомиться полиция.

Рикард взял у него записку, написанную Каймой. Скорее всего, Ханс-Магнус обронил ее, переодеваясь в гардеробе из штатского в униформу.

Сначала Рикард ничего не понял, но постепенно до него стал доходить смысл. В записке говорилось, что они отправились в святой храм пастора Прунка, взяв с собой собаку. Но теперь собака была в больнице! Да, теперь он начинал понимать, где находилась в данный момент фру Дален…«Когда придет Судный День…» Какой еще Судный день?

Ехать в Сарпсборг по новому адресу Лавинии. Сломанный шифоньер. Уничтожить конверт… Неопасные свидетели… Лавиния заплатит взнос пастору Прунку?

Что это еще за взнос?

— Вы продезинфицировали телефон? — спросил он.

— Да.

Рикард позвонил в больницу и попросил дать ему адрес Лавинии в Сарпсборге. После этого он оставил дом в распоряжении санитаров, сел в автомобиль и поехал в Сарпсборг.

Он знал эту дорогу уже наизусть.

Рикард прибыл вовремя.

Растерянно взглянув на него, хозяйка дома сказала:

— Но в комнате фрекен Дален уже есть один господин! Ее двоюродный брат. А самой фрекен Дален нет дома, она давно уже должна была появиться здесь, и я ценю аккуратность…

— Фрекен Дален больна, — пояснил он.

— Неужели? В таком случае я не могу вечно держать ее комнату незанятой, есть другие желающие снять ее…

— Я из полиции, — сообщил он. — Могу я осмотреть сейчас ее комнату?

— Из полиции? В моем доме? Но…

— Да, проведите меня, пожалуйста, в ее комнату!

Наконец его впустили в дом. Ханс-Магнус быстро отвернулся и спрятал в карман какие-то бумаги. Он стоял возле сломанного шифоньера, и Рикард заметил, что задняя стенка сломана.