Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

Ознакомительный фрагмент

Добавил я ей длины чуть-чуть, но этого хватило, когти проскрипели по стене, посыпалась крошка.

Тут же раздался женский вопль:

– Не надо!

Я задержал лапу в воздухе.

– Теперь веришь?

– Да!

Я осторожно, чтобы не задеть женщину, вытащил лапу обратно. Она зудела и чесалась от быстрой трансформации, тем более что я тут же велел организму прекратить это безобразие и выровнять все четыре по стандарту.

Когда я снова лег посреди пещеры, Мириам осторожно выглянула. На ее лице ясно читалась злость, но не на меня, а на себя, что промахнулась, думая, что там в относительной безопасности.

– Но я все-таки останусь здесь, – проговорила она дрожащим голосом, – хорошо?

– Хорошо, – согласился я благодушно. – Мелким животным необходимо… гм… личное пространство.

Она продолжала выглядывать из пещерки, на лице непонимание, переспросила:

– Что-что?

– Личное пространство, – пояснил я важно. – Каждый мелкий зверек должен иметь и свое личное пространство, поняла? В любой клетке, тесной или просторной, вы чувствуете себя незащищенными. Нам время от времени приходится за вами чистить и убирать мусор, а бедные пташки с ума сходят, порхая всюду и бросаясь на прутья! Дуры, как все женщины. Но если там же в клетке сделать еще одну крохотную клеточку, пусть как раз по размерам птички или мыши, вы будете спокойно смотреть на руку, что чистит мусор прямо возле вашего носика или клювика и преспокойно ждете, когда уберемся из клетки вообще.

Она слушала внимательно, но с растущим удивлением на лице.

– Странный ты дракон, – сказала она с непонятным выражением, в котором я уловил и оттенок презрения. – Откуда такое знаешь?.. Ах да, еще одного умного съел…

– Увы, – согласился я горестно. – Теперь вот то о звездах думаю, то о тайнах материи… Не знаешь, что это такое?

– Не знаю, – ответила она настороженно. – Какие у материи могут быть тайны? Крои да шей…

Я вздохнул.

– Ну вот, знаешь. А он не знал… А еще мудрец!

Она спросила внезапно:

– А ты откуда взялся?

Я ответил удивленно:

– Странный вопрос… Как и все на свете – из яйца. Правда, люди появляются совсем не из яйца, хотя вообще-то, если посмотреть шире…

Она быстро прервала:

– Я имею в виду, раньше в наших краях говорящих драконов не было. Так, летают всякие, но тупые, как и все мужчины.

Глаза ее начали хитро поблескивать, голос стал предельно дружелюбным. Ага, вот прям щас и скажу, на каком острове растет тот дуб с сундуком в ветвях, где бережно хранится моя жизнь в зайце.

– Издалека, – ответил я скромно. – Прямо от трона моего повелителя. Вот так взял и припорхал.

– А кто твой повелитель?

– Могучий и свирепый повелитель всех драконов на свете, – ответил я с почтением и поклонился, стукнувшись лбом о каменный пол. – Кто дает и берет, наделяет и отбирает, жалует и разжалует… Да так, что мало не покажется.

Она зябко передернула плечами.

– Ужас…

– Почему?

– Оказывается, – объяснила она с вызовом, – есть и пострашнее тебя? Никогда бы не подумала.

– Я не страшный, – возразил я. – Я вообще-то красавец. И умница. И у меня хороший аппетит, кстати… Вот когда начнем тебя неспешно так это кушать…

Она сердито сверкнула глазами.

– Напугать стараешься? Напрасно.

– Ты такая бесстрашная?

Она тряхнула головой, волосы красивым водопадом рассыпались по плечам.

– При чем тут бесстрашие? Я раньше просто-напросто брошусь с обрыва в бездну!

Я изумился:

– В какую?

Она указала пальцем:

– Вон туда!

– Там внизу песок, – сказал я злорадно. – Мягкий.

– Для людей он твердый, – сказала она и уточнила: – Если с такой высоты.

Я подумал, кивнул:

– Да, ты права. С такой высоты, пожалуй, прическу испортишь. Однако мы, небесные драконы, наделены великой мудростью. А она подсказывает, что не бросишься…

Она сказала с вызовом:

– Да? Хочешь увидеть?

Она гордо вскинула голову и шагнула в сторону зияющего зева пещеры. Я поспешно покачал головой:

– Нет-нет, в тебе дурости хватит. Не сомневаюсь. Не зря же рыжая, а глаза серые – дивное сочетание. Женщины любят делать все назло и наперекор, потому у нас, драконов, есть поговорка: посоветуйся с женщиной и поступи наоборот. Но я сомневаюсь, что бросишься… без особой необходимости. В тебе слишком много жизненной силы, чтобы ты поступила так… глуповато. Мне кажется, будешь бороться до последнего вздоха. А если и прыгнешь, то не раньше, чем перепробуешь все способы извести меня, содрать шкуру и продать кости на свистульки.

Она смотрела с тем же вызовом, но теперь уже и удивлением.

– А ты в самом деле… не совсем дурак.

– Ты тоже, – ответил я тем же комплиментом и добавил коварно: – Хоть и красивая. Расскажи о своей стране!

– Что тебя интересует?

– Да все, – ответил я. – Мир людей… такой забавный.

Конечно, она не рассказывала, хотя, наверное, могла поведать немало о проходимости дорог, переправ, укреплениях, количестве воинов в том или ином племени, а я не задавал наводящие вопросы, все равно узнаю днем раньше, днем позже, я слушал ее и невольно поддался жестокому очарованию древних легенд, преданий, бывальщин. Пусть половина – чистейшая выдумка, но и те не возникают на пустом месте. На этой земле возникали и рушились великие королевства, империи, создавались союзы, гремели ужасающие войны, в которых маги поджигали воздух, а с другой – такие же умельцы жгли саму землю, и войска отступали, оставляя между собой выжженное поле с костями тех, кто не успел убраться.

О королевстве Сен-Мари почти не вспоминала, а когда упомянула пару раз мимоходом, то почему-то упорно называла его страной Орифламме, и создавалось впечатление, что это нечто мелкое, расположенное на заднем дворе великого и могущественного Гандерсгейма.

Здесь из руин городов поднимаются великанские тени древних королей, каждое полнолуние гремит призрачная сталь, войска павших сражаются с прежней же яростью и неистовством, и только третий крик петуха заставляет их уйти снова под землю. Появляются оборотни – потомки тех, кто умер непогребенным, а таких после сражений бывало много. После гибели магов на свободе оказались чудовища, что разоряют села и грозят бедами даже крупным городам.

В трудные времена рождались великие герои, подвижники, я слушал внимательно, но и здесь ценится то, что и везде: честь, отвага, верность, преданность, самопожертвование, защита слабых, готовность отдать все силы обществу… Человек в трудное время везде остается человеком, будь он варвар или христианин. Только богатство и роскошь развращают и превращают нас в животных.

Я смотрел, как она неспешно с врожденной деликатностью срезает кусочки мяса и ест, даже кушает, хотя могла бы просто вгрызться, держа кус обеими руками, но эта дочь проводника караванов и здесь соблюдает манеры. И спину держит прямой, эдакая дочь степей, что не дрогнула и перед ужасным драконом. Хотя, конечно, сперва немножко трусила, но потом да, молодец, хотя никто и не видит ее отваги, но сама себя видит, а для таких отважных достаточно и самоуважения.