Принцесса степей - Чжань Ань

сестра не понимает, то может ли кто-то дать ответ? – Я не знаю почему. Но в любом случае это так, посему лучше просто принять и смириться.

Сестрице Лянь всего восемнадцать лет, а звучит точно старуха. Она сняла серебряный браслет с запястья и надела на мое. Браслет был теплым и в то же время холодным, как будто знакомым. Сердце внезапно снова опустело.

– Мне это не нужно. – Я решительно сняла браслет и вернула сестре. Та удивленно посмотрела на меня. – У меня есть серебряная маска. Она тоже такая, – пояснила я ей.

Сестрица Лянь кивнула:

– Ты намного храбрее меня!

Правда ли? Не может же быть, что все эти годы сестра полагалась на серебряный браслет?

– Нравится ли тебе кто-нибудь? – спросила она меня.

Я покачала головой, потом кивнула и снова помотала ей. Не знаю, я уже ничего не знаю.

Сестрица Лянь нежно приобняла меня за плечи:

– Забудь его. Ты еще не знаешь, что такое любовь!

В этот раз я решительно покачала головой.

Сестрица Лянь вздохнула и крепче обняла меня:

– Глупышка, как было бы хорошо, не будь ты принцессой Чжуянь!

У сестры оказался еще один подарок для меня, раз уж я никак не могла забыть того крылатого. Ее тонкие пальцы сжали мое запястье, оставляя на нем кроваво-красные отпечатки.

– Если император Великой Чао действительно будет тебе ненавистен, – сказала она мне, – не позволяй ему прикоснуться к себе, иначе вы… – Она не договорила, но я поняла, что имелось в виду. Мне вдруг стало очень и очень страшно. Неужто так все и кончится? Но мое сердце охватила странная смелость, и я решительно кивнула.

Сестрица Лянь ошеломленно уставилась на меня.

– А-Жуй, отец сказал, что твой родной отец был действительно хорошим человеком, – вдруг сказала она, и по ее щекам потекли слезы. Я всего трижды видела Лянь плачущей – и два раза из трех произошли сегодня.

В этот раз отец приставил ко мне людей. Наверное, боится, что убегу. Но куда мне бежать?

Когда два телохранителя услышали, что я хочу пойти в глинобитный домик, на их лицах появилось странное выражение.

– И Ую, должно быть, будет неудобно, – нерешительно сказал один из них. Однако сестрица Лянь лично разрешила мне, поэтому эти двое более не осмеливались возражать. Сестрица Лянь отличается от меня: когда она отдает приказы, то выглядит так же, как отец, и все в племени беспрекословно подчиняются ей.

Ветерок несся быстро. Конь не отдыхал всю ночь, но у него все еще остались силы. Зачем же он так быстро скачет? Мое сердце пребывало в смятении, и я не знала, хочу ли встречаться с крылатым. Даже если увижу его, то что скажу? Что собираюсь выйти замуж за императора Чао? Будет ли ему не все равно? Знаю, он всегда относился ко мне как к маленькой девочке. Но может ли девочка выйти за императора?

Я вспомнила о свертках на его кровати, и вчерашняя сцена снова ясно встала перед глазами: теплящийся очаг, отблески мерцают на поклаже, а у кровати стоит длинный зеленый лук из рога. Я вдруг забеспокоилась: он же все сложил и подготовил! Наверняка не остался еще на одну ночь. Что, если уже ушел?

Мое сердце заколотилось, и этот стук перекрывал свист холодного утреннего ветра, заставляя голову кружиться.

– Быстрее! – крикнула я Ветерку. Разве ты не конь шу? Беги же так, чтобы все это видели!

Он был там.

Ярко-красное солнце только взошло, и в этом свете я издалека заметила его фигуру. Он стоял, согнувшись, будто что-то копая.

– Эй! – крикнула я, и меня охватило невероятное счастье.

Он выпрямился и несколько удивленно уставился:

– Принцесса Чжуянь, еще же так рано.

Сегодня его лицо не было измазано сажей и копотью. Это был именно тот облик, который я видела сквозь маску: красивый и мужественный, но глаза скрывают столько всего, что не выходит прочесть. Да, это лицо человека, который испытал немало превратностей судьбы.

– Ч-чем занимаешься? – Я и сама не знала, зачем задала такой глупый вопрос.

Он улыбнулся:

– Сажаю дерево.

Мы живем на плоскогорье, и деревьев здесь мало – они растут лишь на окраинах степей. Даже если и есть, это сплошь мелкие кустарники. Но дерево, посаженное И Ую, другое. Он сказал, что это большое-пребольшое дерево, которое может прожить тысячи лет. На его родине на таком дереве может жить несколько семей. Я с восхищением слушала рассказ. Никогда не видела его истинного облика, когда он рассказывал истории о прошлом, но он оказался именно таким, как я себе представляла: тот самый устремленный вдаль взгляд, проблески радости на лице. Возможно, он и пережил многое, но когда рассказывал истории, то обнаруживал какую-то детскую невинность.

– Я приехала вернуть маску. – Эта фраза сама слетела с моих губ.

– Что? – Заявление его ошеломило.

– Но я забыла взять ее с собой, – вдруг добавила я.

– Хм, – он слегка приподнял брови, – ничего страшного, найди безлюдное место и спрячь там.

– Разве существуют безлюдные места? – спросила я его.

– Разве существуют безлюдные места? – повторил он точь-в-точь как сестрица Лянь. Затем усмехнулся сам себе и тихо ответил: – Наверняка есть. Уверен, всегда были.

– Я выхожу замуж. – Я не смотрела на него. Восход в степях прекрасен: солнце такое ярко-алое и такое нежное, но не знаю, увижу ли его снова.

Мои слова наверняка превзошли его ожидания, не так ли? Теперь он больше не будет думать, что я лишь маленькая девочка.

– Император Великой Чао послал людей, чтобы забрать меня. Они привезли зеркало, которое отражает только мое лицо. Они сказали, что человек в зеркале станет императрицей империи Чао.

Он по-прежнему молчал.

– Думаю, после окончания Осенних смотрин мне придется уехать. Однако и тебе нужно уходить, так что для тебя это не имеет большого значения, верно?

Он качнул головой:

– Верно.

Мы долго стояли под лучами утреннего солнца, пока мягкий свет не потеплел и не стал обжигающим. Крылатый обильно полил то вековое дерево водой из небольшого пруда за домиком. Он сказал, что эта вода пригодна не только для ковки, но и для посадки деревьев. Этой весной дерево вырастет и станет очень и очень высоким. Не в каждом месте, где он жил, крылатый посадил подобные деревья.

Я склонила голову и спросила:

– А где ты уже посадил их? Может быть, я смогу однажды найти и увидеть.

Он долго рылся в карманах.

– Пока вековое дерево не умрет, оно не дает семян. У меня есть всего три. – Он вытащил руку и раскрыл мозолистую