Артем Тихомиров - Чрезвычайный и полномочный

Ознакомительный фрагмент

«Ох, хорошо бы, – подумал он, погружаясь, как это принято у напрочь отрубившихся гуляк, в черную бездну. – Ойла! Я бы поспешил к тебе на крыльях ветра!»

Он так и сделал, а через несколько мгновений уже обнимал возлюбленную, заключал ее в жаркие кольца своих рук и постанывал от удовольствия.

Ойла сообщила виконту, что отвергла притязания короля и решила остаться с ним. Ее любовь к нему, оказывается, все это время просто не знала границ и томилась в оковах условностей. Но вот этот день настал: прекрасная дева сделала свой выбор.

– И пусть, – сказала она, глядя на Талиесина горящими глазами, – пусть злые ветры судьбы дуют над нами, пусть даже сдувают – мы будем вместе!

– О да, любимая! – простонал виконт.

– Если даже тебя приговорят к изгнанию, я отправлюсь с тобой, – добавила Ойла, жарко дыша Талиесину в лицо.

– О да, любимая!

– Если тебя приговорят к четвертованию, я лягу на эшафот вместе с тобой!

– О да, любимая!!! Что?.. О нет, надеюсь, до этого не дойдет!..

Ойла посмотрела на возлюбленного с обожанием и принялась вылизывать его лицо.

Длинный влажный язык начал со лба, перешел на глаза, обследовал нос, а потом нашел, что рот-то вкуснее прочего.

Эта утонченная ласка сбила Талиесина с толку, и поначалу он только мычал и хихикал. Он и не знал, что Ойла такая проказница.

– Лапочка, – сказал виконт и открыл глаза.

Собачья морда пыхтела ему в физиономию, самозабвенно работая языком. Закрыв глаза от блаженства, псина, с которой посол обнимался на полу, кажется, позабыла обо всем на свете.

«Так это сон, что ли? Сон? Где Ойла? Боги, демоны и духи! Где я?..»

Правду осознал Талиесин не сразу, но довольно быстро для эльфа, намедни накачавшегося до бессознанки дикарским пивом.

Он лежал среди объедков и дрыхнущих собак в какой-то вонючей комнате. Без треуголки, без шпаги, без сюртука, грязный, словно измерил вчера уровень загрязнения всех выгребных ям Диккарии.

Собака, которой он выказал столько невольного внимания, облизнулась и склонила голову набок.

«Ну, чего дальше, красавчик?» – словно спрашивала она.

Здесь Талиесин не утерпел. С диким воплем он вскочил и помчался куда глаза глядят. Пробил дыру в двери, выскочил, без сапог, в другую комнату, гораздо больше первой, споткнулся и приложился передней частью тела об пол.

Было очень больно, однако именно боль помогла послу Тиндарии трезвым взглядом взглянуть на действительность.

Виконт подумал, что тут произошло сражение между двумя армиями. А может, не двумя, а тремя или четырьмя. Гномы, кобольды, варвары и орки лежали как попало среди раскиданного оружия – мечей, дубин, щитов, сорванных со стен.

Талиесин застонал. Он абсолютно ничего не помнил о вчерашней свадьбе и пиршестве, так что ужас бедолаги понять было можно.

Поднявшись, посол запрыгал в сторону выхода. Те могучие тела, через которые перемахнуть было невозможно, он просто огибал, следя, чтобы не наступить на очередной меч, щит или обглоданную кость.

Совершенно выбившись из сил, тиндариец добрался-таки до запертых дверей тронной залы. Кто-то закрыл створки снаружи и не хотел открывать ни за какие коврижки. Талиесин бился в прочное дерево, пока не потерял сознание, а когда очнулся, заметил, что дыр в стенах хватает и через любую из них вполне можно вылезти. Большая часть отверстий была странной формы – словно какой-то шутник нарочно вырезал их в форме человеческих фигур.

Поглядев на одну такую, растопырившую руки и ноги, Талиесин на всякий случай ущипнул себя за локоть.

Мир, в котором он оказался, был, мягко говоря, странным.

«Ладно, главное вылезти, а там – бежать. Неважно куда!»

Едва он ухватился за край дыры, намереваясь подтянуть свои мощи повыше, как снаружи раздались голоса и кто-то сказал:

– Открывайте, мне нужно видеть моего господина!

– Черныш! – взвизгнул виконт, отчаянно борясь со слезами. – Я тут! Я тут!

Голос дроу стал еще более требовательным. Охрана дворца тупила с утра пораньше вполне сообразно варварской традиции.

Запирающий снаружи двери засов громилы подняли и отбросили в сторону, после чего раздался скрип и Черныш вбежал в залу.

Увидев ползущего к нему на четвереньках господина, дроу посерел от ужаса.

– О духи Черного Древа! Что с вами? Вы…

Ответить Талиесин не мог. Тяжкое испытание подточило его силы – телесные и душевные. Пуская пузыри, он попытался объяснить, что не знает, где он и кто, собственно, он.

– Эй, вы, – повернулся к охранникам Черныш, – принесите холодного пива!

– Только не пива! Нет!

Виконт предпринял попытку к бегству, но дроу быстро сшиб его с ног и придавил к полу. Талиесин уже нахрюкивался до белой горячки, так что слуга точно знал, что делать.

– Тогда чего-нибудь очень холодного! – сказал Черныш варварам. – Шевелитесь! Или хотите, чтобы посол Тиндарии умер у вас на глазах?

Охранники раздумывали. Вопрос, хотят они или нет, серьезно взволновал их неискушенные мозги. Черныш понял, что они могут воспринять его слова как провокацию, и сообщил, что король будет весьма недоволен, если с Талиесином что-нибудь случится.

– Мамочка! – взвизгнул Талиесин, когда самый дюжий варвар поднял его с пола и понес во двор, чтобы усадить на лошадь.

Оказалось, это не так просто. Виконт брыкался, как свежепойманная рыба, не желающая смирно лежать на разделочной доске.

И уже на лошади в посла влили литр клюквенного морса, принесенного из ледника.

Черныш сел верхом.

– Господин, мы едем домой! Причин для беспокойства нет!

Тот взглянул на него большими глазами:

– Ойла превратилась в собаку!

Это Талиесин сообщил слуге шепотом, а потом еще покивал, чтобы дроу ни в коем случае не вздумал сомневаться, – ведь он, виконт, сам видел это…

Черныш ничуть не удивился. Года два назад Талиесин перебрал на вечеринке своего приятеля, барона Ваддага Слема, так его пришлось привязывать к кровати и вызывать чародея-целителя. А там было простое вино, лишь немногим по крепости уступающее среднестатистическому.

Фиенс сказал, что в традиционном диккарийском пиве обязательно содержится мухоморный экстракт.

Что ж, эта новость не позволяет смотреть в будущее с однозначным оптимизмом. Если Талиесин привыкнет к нему, кто может сказать, что случится дальше? Виконту грозит окончательное съезжание с катушек.

– Передайте королю наши искренние извинения, – сказал Черныш, хватая поводья Талиесиновой лошади.

Варвары-охранники важно кивали. Передадут, передадут.

Конец ознакомительного фрагмента