Тсалмот - Стивен Браст

казался и в самом деле острым. И если вам вспомнился камень из рукояти Черной Длани, то и мне тоже.

Справа — и помните, я при этом никуда не поворачивался, просто видел, — так вот, справа простирался бескрайний ландшафт из ям и бугров в резких оттенках серого. Я понятия не имел, что это вообще могло быть.

Слева же были ряды, батальоны, армия смерчей, белых на бледном фоне, и все они замерли, недвижные, и ближайший был настолько близко, что я, кажется, мог к нему прикоснуться, но не стал, и ничего похожего на ветер при этом не чувствовалось.

Передо мной же вдаль уходила длинная, бесконечно длинная впадина; по обе стороны от нее вырастали черные океанские волны, словно сдерживаемые некоей незримой силой, они бесновались на месте, беззвучно обрушиваясь в никуда, и гребни этих волн по обе стороны венчали тяжелые шапки желтого пламени.

В таком вот месте я и оказался.

Я попытался мысленно дотянуться до Лойоша — и не сумел. Раньше такого никогда не случалось. Сердце мое заколотилось, я несколько раз глубоко вдохнул.

Крейгар порой шутит, что я действую не думая, а Лойош это делает постоянно. И иногда эти шутки даже смешные, правда. Но вот что я вам скажу: я еще жив и смеюсь над этими шутками только потому, что, когда это важно, я останавливаюсь и думаю. Умение вовремя остановиться и подумать в наших делах куда лучше способствует выживанию, чем умение уклоняться и колоть.

Конечно, оба этих умения должны быть достаточно развиты.

В общем — да: уж если вообще бывает время, когда надо остановиться и подумать, так это было самое оно.

Я мог двигаться дальше и мог стоять на месте. Стоять — значит ждать и надеяться, что что — нибудь изменится, или что меня кто — то спасет. Что тут может измениться, я не знал, но не сильно надеялся на перемены к лучшему.

А вот подождать, пока спасут, смысл имело, хотя не могу не признать, сама мысль о том, чтобы оказаться объектом спасения, нравилась мне примерно так, как вы себе и представляете.

Итак, вариант «двигаться» порождал два новых вопроса: могу ли я, и куда именно?

Я начал было делать шаг вперед, просто посмотреть, что получится, но остановится.

В смысле, а вдруг с этим шагом все изменится. Как знать? И…

Только тут я осознал, что моего инвентаря при мне нет. Ни ножа, ни меча — в общем, ничего. И что самое странное (ага, знаю, как будто все остальное странным не было): на мне не было и одежды, однако я не чувствовал себя голым.

Я целую секунду осознавал, что и тела у меня тоже нет. То есть я дышал, даже чувствовал, как бьется сердце — а тела не было.

Довольно редкое ощущение, не правда ли?

И мне жутко хотелось сдвинуться с места, чтобы проверить, смогу ли я двигаться, чтобы сделать хоть что — то, чтобы — ладно, скажу прямо: чтобы не сорваться в приступ паники.

Самое жуткое было, что я не мог закрыть глаза. Я все так же видел все вокруг. Вот не знаю. Случалось, в меня упирались острые штуковины, и я как — то был на грани того, чтобы «расширить свои познания о послежизни», как сформулировал один ехидный сукин сын, но просто стоять вот тут, видеть все окружающее и быть не в состоянии перестать это видеть — честно, я испугался.

И я начал двигаться к черному монолиту.

Ладно, дальше чуток пропущу.

Там было что — то, чего я не помню. Наверное, из головы вылетело. Ну вот. Я признался. Довольны?

Есть один плюс в том, чтобы оказаться в пугающем положении, когда вас не пытаются убить: в итоге ситуация налаживается, и не происходит ничего плохого. Минус в том, что вы остаетесь там же, где и были. Так что давайие не будем слишком углубляться во все это, как я уже сказал, все равно не все помню. Предпочитаю откровенность, вот и говорю, как есть. А если хотите большего, идите к черту.

Я довольно долго соображал, как тут двигаться. Попытался сделать хоть один шаг, не сумел. Попытался призвать легкий ветерок, заклинание простенькое — и выяснил, что утратил также и связь с Державой. Лучше себя я от этого чувствовать не стал. Потом попробовал… а, ладно, пропустим.

Много чего перепробовал, а в итоге сработало то, что я вообразил себе движение. Ощущения перемещения не было, но все вокруг меня слегка сместилось, почти как при ходьбе, и сердце мое возрадовалось.

Я начал двигаться к черному монолиту, ну или, пожалуй, громадному конусу, так больше похоже. Да, в копилку странного, конус этот все так же находился позади меня. Я имею в виду, понятия «вперед» и «назад» у меня оставались, но расщелина с волнами и огнем потихоньку отползала все дальше и дальше.

Черный конус приближался. Скорость моя оставалась неизменной, примерно как при сплаве на плоскодонке по реке Адриланке от Уступчатых скал до Перевоза. Ну, если в ясный день; при ветре у Реки просыпается норов. Я сперва задавал себе вопрос, что тут на самом деле происходит, если это «на самом деле» вообще имеет смысл в данном случае, однако затем попытался размышлять об окружающих пейзажах, потому как при гаданиях о происходящем меня начинает мутить, как при сплаве по реке Адриланке от Перевоза до Белых Доков на ялике в ветреный день.

Я подобрался совсем близко, этот большой черный конус нависал надо мной, достаточно близко, чтобы я его коснулся, и я так и сделал. Вроде как. Наверное. Ну, я попробовал.

А потом я уже его не видел, все вокруг переменилось; меня окружали черные стены, источающие слабое сияние. Я попытался сообразить, что все это значит, но в голове крутилась только мысль о мече Морролана, Черной Длани, и что я внутри.

А потом, наверное, из — за того, что все как — то шло слишком уж нормально, я начал слышать голоса.

Вернее, не так. Я не слышал голоса, скорее я знал о чьих — то