Майкл Муркок - Гирлянда забытых снов / The Caravan of Forgotten Dreams [= Приносящие огонь, Приносящие пламя, Поджигатели / The Flamebringer]

— Хм, какое-то незнакомое волшебство, — сказал Элрик. — Очень смахивает на суеверие.

— Пусть так. Но Дринидж Бара думает иначе и беспрекословно подчиняется Терарну Гаштеку.

Несколько гордых городов уже разрушены с помощью его магии.

— Как далеко от нас этот Поджигатель?

— Не больше трех дней пути. Я ехал длинной дорогой, стараясь не попадаться на глаза его воинам.

— Значит, надо готовиться к осаде.

— Нет, Элрик, надо бежать!

— Бежать? Я должен убедить жителей Карлаака покинуть свои дома и оставить этот прекрасный город на потеху свирепой орде?

— Если они не послушаются тебя, пусть поможет им небо. Но ты можешь спастись. Ты и твоя жена. Никто не может противостоять такому врагу.

— Я тоже неплохо владею магией.

— Вряд ли магия в силах оттеснить полмиллиона человек, которым тоже помогает волшебство.

— Да. — Элрик помрачнел. — И Карлаак — это торговый город, а не крепость. Мунглум, старина, ты убедил меня. Я выступлю на Совете города и постараюсь, в свою очередь, убедить их.

— Только поторопись, Элрик. Карлаак не продержится и полдня под натиском кровавых псов Терарна Гаштека.

— До чего же упрямы эти горожане, — говорил Элрик, когда они вдвоем с Мунглумом сидели в его кабинете поздно вечером. — Они не хотят понять, как велика опасность, отказываются бежать, а я не могу покинуть их. Они встретили меня добром и сделали гражданином Карлаака.

— Значит, мы должны остаться здесь и умереть?

— Возможно. Похоже, выбора нет. Хотя у меня появилась одна идея. Ты сказал, что тот волшебник стал пленником Терарна Гаштека. Что бы он сделал, если бы получил обратно свою душу?

— О! Он с радостью отомстил бы своему обидчику. Но Поджигатель не настолько глуп, чтобы допустить это. Нет, беспутный чародей нам не помощник.

— А если мы сумеем помочь ему?

— Как? Это невозможно.

— В самом деле? — Элрик иронично вскинул бровь. — Ну ладно. А этот варвар что-нибудь слышал обо мне? Как я выгляжу, чем занимаюсь?

— Нет, насколько я знаю.

— Сможет он узнать тебя? — Каким образом?

— Тогда я предлагаю присоединиться к нему.

— Присоединиться к нему?! Элрик, ты сошел с ума!

— У каждого человека есть слабое место, и, только отыскав его, мы сумеем победить Поджигателя. А для этого нужно сначала приблизиться к нему. Мы выедем на заре, времени терять нельзя.

Мунглум обреченно кивнул:

— Остается надеяться на удачу. Прежде она сопутствовала нам, но теперь… Боюсь, она ушла вместе с твоими прежними привычками.

— Найдем ее снова.

— Ты возьмешь с собой Приносящего Бурю?

— Но ты ведь не любишь его! Да и я надеялся больше никогда не прибегать к его помощи. Он — смертельный друг.

— К сожалению, без него сейчас не обойтись. — Мунглум, казалось, удивился собственной уверенности.

— Да, ты прав. Я возьму его. — Элрик нахмурился, сжимая кулаки. — И это означает, что я нарушил слово, данное Зарозинии.

— А как иначе ты собираешься защищать ее от вонючих кочевников?

Держа в руке смоляной факел, Элрик открыл дверь оружейной и вошел. Шагая по узкому коридору, вдоль которого было развешано затупившееся старинное оружие, он почувствовал слабость.

Сердце его тяжело забилось, когда он коснулся еще одной двери и, скинув закрывавший ее брус, ступил в небольшую комнату, где хранились королевские регалии давно умерших властителей Карлаака и Приносящий Бурю. Элрик глубоко вздохнул и потянулся к мечу — черный клинок протяжно застонал, словно приветствуя хозяина. Сдавленное рыдание слетело с губ альбиноса, он схватился за рукоять, и все его тело сотряслось в нечестивом экстазе. Элрик поспешно сунул меч в ножны и почти бегом выскочил из оружейной на свежий воздух.

Элрик и Мунглум, одетые как обычные наемники, сели на снаряженных коней и попрощались с членами Совета Карлаака.

Зарозиния поцеловала бледную руку Элрика.

— Я понимаю, что это необходимо, — сказала она, с трудом сдерживая слезы. — Но будь осторожен, любовь моя.

— Я постараюсь. Помолись, чтобы удача не отвернулась от нас.

— Белые Боги да пребудут с вами.

— Нет. Молись силам тьмы, потому что в этом деле я могу надеяться только на их помощь. И не забудь слова моего устного послания, передай их гонцу как можно точнее. Пусть он немедленно отправляется в путь, на юго-восток, к Дувиму Слорму.

— Я ничего не забуду, — ответила она. — Меня тревожит, не увлекут ли тебя вновь черные пути.

— Беспокойся о ближайшем будущем. О своей судьбе я подумаю сам. Позже.

— Тогда прощай, милорд, и будь удачлив.

— Прощай, Зарозиния. Моя любовь даст мне больше силы, чем этот кровавый меч.

Он пришпорил коня, и воины выехали в ворота, направляясь к Плачущей Пустоши.

Затерянные в бескрайних просторах укутанного мягким дерном плато, которое назвали Плачущей Пустошью, потому что его всегда поливал дождь, двое всадников гнали усталых коней.

Промокший до костей воин пустыни увидел их и понял, что эти люди приближаются к нему. Он долго разглядывал их сквозь пелену дождя, а затем, развернув крепкого пони, погнал назад, к лагерю. Через несколько минут он приблизился к небольшому отряду воинов облаченных, как и он сам, в меха и железные шлемы с кистями. Их вооружение составляли кривые мечи и короткие костяные луки. Колчаны, полные длинных стрел с черным оперением из крыльев коршунов, висели у них за плечами.

Дозорный обменялся несколькими словами с товарищами, и вскоре они устремились навстречу чужакам.

— Далеко еще до лагеря Терарна Гаштека, Мунглум? — устало спросил альбинос: они ехали безостановочно целый день.

— Уже близко, Элрик. Мы должны быть… Смотри! — Мунглум показал вперед.

Десять всадников быстро приближались к ним.

— Это варвары из пустыни — люди Поджигателя. Готовься к бою. Они не станут терять время на переговоры.

Приносящий Бурю вылетел из ножен. Он словно помогал руке Элрика и, казалось, стал почти невесомым.

Мунглум выхватил оба своих меча и зажал короткий в той же руке, что и поводья.

Воины Орды выстроились полукругом и, приближаясь к противникам, разразились дикими боевыми кличами. Элрик резко осадил коня и ткнул ближайшего варвара в горло острием меча. В воздухе запахло серой, и воин испустил дух, успев осознать свою ужасную судьбу: Приносящий Бурю явно проголодался и теперь пил души и кровь с нескрываемым удовольствием.

Элрик ударил следующего — отсек варвару руку с мечом и разнес его украшенный гербом шлем вместе с черепом. Дождь и пот струились по белому напряженному лицу альбиноса, заливая темно-красные горящие глаза. Он стряхнул воду, едва не выпав из седла, но успел отбить летящий в него кривой меч, затем одним движением запястья обезоружил воина и вонзил меч прямо ему в сердце. Умирающий завыл, словно волк на луну, долго и протяжно, и Приносящий Бурю поглотил его душу.