Борьба за господство - Андрей Викторович Стрелок

почти черная кровь вязко растекалась по земле. Савельев снял одного, мелькнувшего в окне заброшенного дома, пуля вошла в глаз, и тело осело на пол. Методом проб и ошибок давно поняли, что если ходока только ранить, он успеет издать сигнал тревоги, вербально и в радиодиапазоне, а простреленный череп — гарантия скрытности.

— Чистим дальше, — приказал Каплан.

Они работали быстро и слаженно, словно связанные роевым сознанием, не хуже тварей. Зараженные падали один за другим. И вот улица перед выбранным домом опустела, разведчики ни разу не промахнулись.

Вечер окончательно вступал в свои права. С запада тянуло прохладой, и первые звезды вспыхнули в безоблачном небе, ночь только начиналась.

Выбрали двухэтажный коттедж на краю деревни. Кирпичный, с выцветшей металлочерепицей, он казался крепче остальных обветшавших домов. Двор зарос крапивой и лопухами, калитка висела на одной петле. На крыльце валялись чьи-то сапоги, словно хозяин снял их в спешке и так и не вернулся.

Каплан поднял руку, разведчики рассыпались по территории. Савельев занял место у забора, прикрывая улицу. Руденко шагнул на крыльцо и тихо толкнул дверь стволом автомата. Она скрипнула, и изнутри потянуло затхлостью.

Внутри было темно. Каплан первым вошел в прихожую, свет фонаря пробежал по обоям, старому ковру и кривому зеркалу, в котором отразилась бледная полоска его лица, скрытого балаклавой. На вешалке еще висела зимняя куртка, в кармане блеснула связка ключей.

— Осмотримся. — коротко сказал он.

Разделились, Руденко пошел направо, Волошин налево. Каплан двинулся к лестнице, держа ствол чуть выше пояса. Дом дышал пустотой. Где-то наверху заскрипела доска, но это был всего лишь ветер.

На кухне Савельев наткнулся на разлагающееся тело. Женщина, лет сорока. Сидела, прислонясь к стене, с пистолетом в руке. На виске дырка от пули, глаза выцвели. На столе перед ней стояла чашка с засохшим чаем и банка варенья, наполовину пустая. Снайпер тихо перекрестился.

— Самоубийство, — сообщил он. — Не захотела обращаться.

Они проверили подвал, пусто. На чердаке лишь старые лыжи и пыльные ящики. Когда убедились, что в доме никого нет, занялись укреплением. Мебель подтащили к окнам, двери подперли тумбочкой, комнату на втором этаже отвели под наблюдательный пост.

Лишь после этого позволили себе снять рюкзаки и немного расслабиться. Сухпайки извлекались бережно, будто это был праздничный ужин. Консервы, галеты, куски прессованного мяса. Запах еды в тишине дома казался слишком ярким, почти дерзким.

Разложив карту на полу, Волошин посветил фонариком и прикинул местонахождение их разведгруппы.

— Если армия решит наступать, пойдут через Карелию. Вопрос, хватит ли сил?

— Хватит, если ударят массой, — сказал Руденко, жуя галету. — Эти твари не армия. Их можно выбить.

Савельев покачал головой:

— Единство не такие уж твари. У них порядок. Командиры. И этот… Странник. Если он здесь, значит, будет сопротивление.

Каплан молчал, глядя на карту. Потом тихо произнес:

— Карелия — ключ. Очистим ее — откроется дорога к Питеру. А там — станция.

Слово «„станция“» прозвучало как заклинание. В условиях постапокалипсиса, где даже керосин был роскошью, работающая АЭС значила больше, чем золото. Электричество — это свет, тепло, надежда.

— А если не получится? — тихо спросил Волошин.

— Тогда смысла идти дальше на юг нет, — жестко сказал Каплан. — И надежды восстановить страну нет.

Повисла тишина. Где-то за окнами протянулся вой — глухой, тоскливый, будто стон потерянной души. Дом вздрогнул от ветра, доски заскрипели. Но стены держали, а внутри было тепло.

Каждый думал о своем: о доме, которого больше нет, о людях, которые превратились в этих чудищ, о будущем, которое еще можно вернуть. Но никто не сказал ни слова.

Майор потушил фонарь и прилег на диван. Ночь предстояла длинная.

Руденко сидел на втором этаже у окна и разглядывал улицу через тепловизионный прицел своей винтовке. Внизу по дому были слышны лишь редкие шаги капитана и тиканье часов в старом буфете, видимо, батарейка не успела сесть окончательно.

Вдруг в эфире прозвучал голос сержанта.

— Засек движение. Развитые, штук шесть тварей… врываются в дома.

Сон как рукой сняло, разведчики бросились к забаррикадированным окнам. Через тепловизионные прицелы и ПНВ улицу было видно почти как днем. Вместо спячки или бесцельного блуждания зомби оживились, стали вылезать из нор, сбиваться в группы. По центральной улице метались проворные фигуры, это были не зараженные первой стадии. Худые, сгорбленные существа врывались в дома по очереди, перепрыгивая заборы и проламывая двери. Кто-то из них шарил по углам, кто-то рыскал по сараям, вынюхивая людей. Действовали по четкой схеме: войти в дом, выйти. Осмотреться, затем в следующий дом.

Каплан следил за перемещениями противника через тепловизионный прицел своего АК-15.

— Видите, мужики? — сказал он, сохраняя хладнокровие. — Зомби были сигнализацией. А эти — черти, посланные Единством.

Волошин стиснул зубы:

— Что делать будем?

— Ждем, как только приблизятся, валим всех.

В кромешной тьме прорезались тусклые голубые вспышки, словно проблесковые маячки машин полиции или скорой помощи. Из соседних дворов мигнули ответные сполохи. Так зараженные общались друг с другом, наряду с звуковыми сигналами и биологическим радио.

— Огонь! — рявкнул Каплан.

Одна из худых фигур ворвалась во двор, перепрыгнув через предусмотрительно запертую калитку. Каплан не думал долго, короткая очередь в верхнюю часть туловища и развитый завалился на землю, голубые фотофоры тут же погасли.

С запозданием раздался приглушенный хлопок с второго этажа.

— Минус один!

По деревне прокатились вопли, не те вялые стоны зомби, а резкие крики развитых, в которых чувствовалась боль и гнев. Развитые, потеряв двоих, отошли назад и тут же выдвинули вперед толпу зараженных первой стадии в качестве живого щита.

— Артем! — крикнул Каплан. — Будь внимателен, развитые могут зайти с фланга, пока стадо отвлекает нас!

Волошин и Руденко поливали свинцом стягивающихся к дому тварей, целясь по головам. Зараженные, несмотря на деформации и опухшие конечности, действовали пугающе быстро, их искореженные тела будто не знали усталости. Навалившись, они снесли забор, быстро преодолели внутренний дворик и обложили дом с трех сторон.

И тогда позади раздался глухой грохот. Каплан успел лишь обернуться и увидел, как из темноты на него несется фигура, источник слабого голубого свечения. Из запястий мутанта вылетает два костяных шипа, один пронесся в паре сантиметров от лица, второй вонзился в подсумок на поясе и был остановлен кевларом противоосколочного комбинезона — от оружия инфицированных тоже спасает.

Если бы шип попал прямо в тело, нейротоксин в течение пары минут прикончил бы Каплана.

Развитый рванулся вперед с удвоенной скоростью. Майор не успевает выстрелить, порождение древнего вируса сбивает его с ног и наваливается всей массой. Четырехглазая тварь попыталась вцепиться в его горло. Когтистые пальцы