Это кто переродился? Трилогия - Сириус Дрейк

Дарья посмотрела на него тем самым взглядом, которым она обычно смотрела на членов Совета, утративших ее доверие. И они обычно сразу же превращались в кротких мышек.

А этот… только усмехнулся.

— Чего смотришь? Есть деньги, то плати! Нет — проваливай! Тебя так замотали, потому что ты больная? Или уродливая?

И взявшись за свое пузо, он расхохотался. Девушка же мигом покраснела.

— Папа, как тебе не стыдно…

— Мне, стыдно⁈ А ей не стыдно побираться? Вроде и не хромая и руки с ногами есть. Эй ты, тварь, чего стоишь⁈ Пошла, пошла отсюда!

Дарье очень хотелось щелкнуть пальцами и превратить пекаря в одну из его булок, которые уже подгорали в печи за его спиной. Но она сдержалась — нельзя высовываться. Она здесь инкогнито.

— Сука! — завизжал пекарь. — Чего стоишь, Рита, вытаскивай! А все эта грязная нищенка!

Дверь захлопнулась за ее спиной, и Дарья снова оказалась на улице. На небе хмурились тучи, и, казалось, вот-вот грянет гром с ливнем. Подняв воротник, она направилась в переулок за пекарней. Голод все еще мучил ее, и в голову начали проникать самые мерзкие мысли. Нет, воровать было ниже ее достоинства.

Можно было бы направиться в «Золотой котел», где, как доложил ей Шептун, квартирует Он, однако так ее сразу отправят обратно во дворец. А ей очень хотелось…

— Ей, простите! — и ее тронули за локоть. — Вы же, наверное, ужасно голодная?

Дарья обернулась. Перед ней стояла та самая девушка из пекарни. В ее руках был слегка подгоревший каравай.

— Вот, держите, — и она протянула ей хлеб. — Берите, папа все равно велел его выкинуть.

Дарья же всмотрелась в ее глаза. Как странно… Всего такая малость, а ей ужасно хотелось расцеловать эту девчушку.

Но стоило ей коснуться этой слегка подгоревшей корочки, как поднялся крик:

— Ты что, творишь, дура⁈ Я же велел тебе выкинуть его на помойку, а не кормить тут нищих⁈

Толстяк оказался между ними со скоростью молнии. Хлеб мигом оказался в его руках.

— Ты чего не поняла, ненормальная⁈ Пошла прочь!

И он толкнул ее. Не устояв, Дарья шлепнулась в лужу.

— Папа! — взвизгнула девушка. — Ты что⁈ С вами все в порядке?..

— Рита, она заразная! Не трогай ее!

— Она хочет есть, пап! А хлеб все равно…

Вздохнув, толстяк бросил хлеб в лужу.

— Пусть забирает свой грязный хлеб. А ты — пошли!

Он грубо схватил дочь за руку и потащил обратно в пекарню. Дарья же не могла отвести взгляда от хлеба, который, еще минуту назад едва не оказавшись в ее руках, лежал в грязной воде. Он был еще теплым.

— Простите! Простите моего папу! — рыдала девушка, наблюдая, как Дарья поднимается на ноги. — Он не плохой, он…

Но стоило Дарье сделал шаг, как ее мигом схватили за руки.

— Эй, Роман Петрович, проблемы?

Она завертела головой. По боками стояли двое короткостриженных амбалов.

— Она что, ворует у вас?..

Жирдяй кивнул и втолкнул свою заплаканную дочь в пекарню.

— Украла у меня карвай, а когда я попытался его отнять, швырнула в лужу. Сука! Проучите его, парни!

— А что, свежий хлеб есть?

— Для вас — всегда!

Хохотнув, пекарь с грохотом закрыл дверь. Двое амбалов же сжали руки на предплечьях Дарьи.

— Не вопрос. Как раз хлеб успеет немного остыть.

Они затащили ее в тупик и толкнули к стене. Дарья не сопротивлялась — у нее перед глазами все еще был тот каравай. Ох, как она была жалка…

— Ну что, сучка, извиняться будем? — ухмыльнулся один из них, взяв Дарью за талию. — А ты, похоже, не дурна…

— Ты чего, Мих, лапать ее? Она же поди больная.

— Думаешь? А ну-а…

И схватив бинты на ее груди, он разорвал их. На асфальт сразу же брызнули золотые монеты, но амбал посмотрел на них только во вторую очередь. Ему открылась куда более интересная картина.

— Нихрена себе?.. Да это…

— Золото? — охнул его дружок, подняв пару золотых. — Серьезно⁈

— … Да и малышка и впрямь хороша. Думал, бабка какая, а тут… Я такие ни разу в жизни не видел!

Дарья попыталася закрыться, но амбал снова схватил ее за руки. Ухмылка вылезла у него до ушей.

— Да это джек-пот! — и в его руке блеснул нож. — Давай снимай остальные. Хочу поглядеть какое у тебя личико…

Тут сзади по разбитому асфальту покатилась пустая консервная банка. Оба обернулись.

У выхода из тупика стоял человек. В черном длинном плаще и цилиндре.

— А тебе чего надо, урод⁈ — зарычали на него амбалы. — Вали отсюда, пока цел!

Но человек не сделал и шагу прочь. Проведя пальцем по драным полям своей шляпы, он легкой походкой направился к ним. На его губах играла ухмылка.

— Ты че не понял⁈ А ну…

Второй бросился на него с дубинкой, но тот распахнул свой плащ. Там засверкало полированное железо.

Вернее, это были бритвы. Целая коллекция. Рядом в петле висел топор.

В следующий миг его лезвие уже торчало из головы амбала. Вышло наружу оно с чавкающим звуком, а убитый рухнул незнакомцу под ноги. Топор завертелся в руках незнакомца.

Кровь с него брызнула на ноги первого насильника.

— Ах, ты…

Он хотел было кинуться мстить, но его за руку поймала Дарья. Выругавшись, абмал попытался отпихнуть ее, но та уже щелкнула пальцами.

Вспыхнул он ярко, но сгорел меньше чем за четверть минуты. Это был недостаток и главное преимущество Древнего огня. Быстрота, неотвратимость, отсутствие дыма, но, увы, — на него и не полюбуешься толком. К тому же это пламя не тухнет, как не гаси.

Наблюдая, как этот зверь в человеческом облике превращается в чернеющую мумию, Дарья улыбалась. За время, проведенное в Башне, в чем-то она все же уподобилась Ему: ей тоже нравилось слушать крики врагов, сгорающих заживо.

И только пепел раздуло ветром, как к ней подошел таинственный человек с топором.

Но не для того, чтобы напасть. Присев, он поднял с земли одну из монет.

— Это грязное золото… Откуда оно у тебя?

Не ответив, Дарья принялась собирать монеты, но странный тип перехватил ее руку.

— Оставь. Это золото проклято, я чую на нем печать Зла. Оставь, или давай лучше отнесем его тем, кто в нем нуждается на самом деле… Скажи, как твое имя?..

Она не нашлась, что ответить. За целый день на улице даже не придумала легенду.

Сказала то имя, что слышала совсем недавно:

— Маргарита.

Незнакомец кивнул.

— А меня зовут Мастер. Пошли, Марго. Нам еще предстоит раздать это золото людям.