Елена Саринова - Тайна деторождения: практика и теория

Я, воздержавшись от заслуженных оваций, придала телу сидячее положение и обтерла снег с лица… Интересно, надолго его хватит? Максимум, повтора на три.

— Агата, это что еще за хрень? — показался из пробоины в заборе злющий и тоже протрезвевший Спас. И как раз вовремя:

— А не надо было! — тут же окрысилась я на башенника.

— Чего именно? — огибая оратора по дуге, подскочил тот ко мне.

— Хвататься за крест не надо было.

— А кто ж то знал?

— О-о… — ну что с него взять? — Теперь наслаждайся и это только первый акт. Не мог просто постоять? Еще немного и я бы их расцепила.

— Что «расцепила»?

— Два заклятья, — сплюнула я изо рта сор. — Прокуратское охранное. То, что сейчас над могилой блажит, и второе, которое «покойник» после «воскресенья» добавил. Для подстраховки. А теперь вот…

— Чтоб тебя демоны за своего взяли.

— Спасибо. И про демонов тоже вовремя, потому как именно он и расстарался.

— Демон? — прищурил глаза Спас.

— Ага. Инкуб… Моя ж ты мать, — и подпрыгнула из снега на ноги. — Начинается.

— И я… чую, — хмуро расправил плечи Божий воин.

В следующий миг уши мои заложило от пронзительного воя, пронесшегося над погостом, и через секунду земля изнутри в первый раз вздрогнула. Б-бух… Б-бух. Б-бух. Беспокойное кладбище. Вот что это такое. Чтоб тебе, тварь демоническая, где бы ты сейчас не был. Б-бух. Б-бух. Б-бух. Десятками настойчивых рук, долбящих по крышкам собственных гробов и стылым комьям земли. Скреб костей об нее и отчаянные бессильные стоны:

— Не вылезут, — угрюмо констатировала я. — Сезон не тот. Проверено. Но…

— Ты уверена? — оскалился мне за спину башенник.

— Ага. Проблема в другом, Спас.

— Да нет, Агата. Проблема пока вот в этом. Оглянись-ко.

— Моя ж ты мать! — а вот про него-то я и забыла — местный склеп не то приезжих графьёв, не то местных князей… Да какая теперь в том разница? Потому что сквозь нескончаемый снег к нам сейчас медленно шла вся дружная кособокая семья. — Спас, прикроешь? — глядя на силуэты в узком проходе, выдохнула я.

Мужчина, вынимая мечи из ножен, кивнул:

— Ладно.

— А я попробую знак его порвать.

— Получится? Все ж — демон «расстарался».

— Придется, Спас. Иначе огребу и от Прокурата и от… да от всех сразу и огребу.

— Хе-х… Ну, пробуй, — и, выйдя передо мной, вскинул обе руки.

Первым делом было — заткнуть до сей поры горланящий прокуратский фантом, что вышло без заминок и скоро (исходя из собственного богатого опыта). Заминка вышла чуть позже… И если забыть, что демон. И вспомнить из курса демонологии… Тогда сразу вспоминаешь, что он — демон… После пятой безуспешной попытки влезть под прочную защиту я вскинула глаза к валящим с неба хлопьям. Под молитвы с придыханиями от скачущего с мечами Спаса, хруст костей атакующих его драугров и настырный подземный шум… Вот же, сволочь. Балаган шутовской… Святотатство на освященной земле. И скосилась на могильный крест… Знак креста. «Это — мой личный. Действует только там, в Бередне. Там — земля намолена»:

— Ну, Глеб… Чего уж там! — и шандарахнула в бурую вязь своей последней надеждой на успех…

— Агата, ты уж прости, раз так вышло…

— Ага.

— Значит, повеселились и по домам?

— Ага… Спас?

— Что? — башенник, стоящий у погостных ворот, оторвал взгляд от подсвеченных луной могил. И когда ж снег идти перестал? Я и не заметила. Наверное, пока за собой «прибирались». — Что, Агата?

— С Новым годом, друг!

— И тебя, — мужчина хмыкнул и уже через секунду зашелся на пару со мной в громком смехе.

— Уф-ф… Что в Стожках-то расскажешь? Ведь, наверняка, кто-нибудь услышал наше «представленье».

— А, скажу, как есть, — скривился башенник, вытирая слезу. — Гоняли упырей. А ты, значит, прямиком домой? В Куполград?

— Так точно, — кивнула я. — Спасибо за помощь. Правда, спасибо.

— Значит, ответила на свой «вопрос»?

— Ага. Тайна деторождения раскрыта. Осталось дело за малым.

— И зачем это? — вскинул Спас брови.

— А, не бери в голову.

— Ладно. Но, если понадоблюсь…

— Я знаю. И за это тебе тоже спасибо.

— Да, не за что, — неловко взмахнул он пятерней и, вдруг, замер. — Постой, ты обронила за могилой. Я в снегу нашел, когда кости в кучу сгребал. Вот, — сунул он мне в руку одинокую влажную перчатку.

— Благодарю еще раз, — пихнула я ее в карман тулупа. Потом опомнилась. — А-а…

— Подарок тебе от монастыря на Рождество. Носи, не мерзни и… пошел я. К Гргуру. Догуливать… Ну, доброй дороги, нечистая адвокатша.

— И тебе тоже, Божий воин, — вздохнула, глядя вслед развернувшемуся к деревенским новогодним огням мужчине. — Доброй дороги…

Моя собственная обратная «дорога» вышла на этот раз быстрой. А на родной ладменской границе меня и вовсе пропустили прямиком по рассветному коридору, лишь смачно напоследок зевнув. Не то медянской медовухой, не то тинаррским медовым ликером:

— С Новым годом, госпожа особый агент. Чудесная у вас работенка.

— Не то слово, — с уже хлопнувшей за спиной дверью, охотно согласилась я. — Бр-р… — и выдернула из карманов перчатки… шлёп. — Ух, ты!

На утоптанном снегу у казенного крыльца все так же одиноко лежала та самая. Найденная Спасом в погостном сугробе… Третья. Совершенно идентичная моим и мужская. Подобрав, я без раздумий натянула ее на правую руку… Тысь моя майка… Какой Новый год без «чудес»…

Из другого конца подвала я шагнула сразу в свою тихую прихожую. И первым, что заметила, когда бросила на пол сумку и стянула с плеч тулуп, был накрытый в гостиной стол. На двоих. Нетронутый. С двумя, так и не подожженными красными свечами среди множества расставленных тарелок.

Мерцающие в камине угли отражались в бокалах и гранях заполненного чем-то темным графина. И в их тепле густо пахло хвоей. А еще лилиями, стоящими в вазе на каминной полке. Потом я увидела Ника. Мужчина, облокотившись на учебный Варин стол, крепко спал. Среди кучи своих бумаг. Значит, долго ждал меня. И, значит, Варя до сих пор — у родителей.

— Привет, — Ник вздрогнул от поцелуя в макушку и откинулся на спинку стула. — С Новым годом, мой любый.

— Агата, — и сгреб меня к себе на руки. — М-м-м… А я тут уснул, пока…

— Я вижу, — обхватила я его шею руками. — Раньше не получилось, извини.

— Угу… Я сам лишь около одиннадцати сюда. Сначала к родителям твоим заскочил, а потом… М-м-м.

— Давай, просыпайся! Я жутко голодная.

— Ну, судя по запахам, тебя где-то, все ж, накормили. И напоили.

— Ага. Но, это было так давно. И после этого столько было.