Кира Измайлова - Наследство

— У наших вышло, — обрадовал Генри, проверил, как затянуты ремни, и принялся седлать своего коня. — Правда, дошло ли до людей, я не знаю. Но с животными баловались. Такая вот коняга, — он кивнул на вороную, — стоит если не на вес золота, то где-то около того… Сложно, говорят, их делать!

— Откуда же она у тебя? — девушка подошла к вьючной лошади, осторожно коснулась гладкой шкуры. — Ты ведь простой наемник, ведь так? Или тебе ее дал хозяин?

— Нет, — хмыкнул он. Зрит в корень, чтоб ее… — Хозяин бы так не разорился. Это у меня… ну, трофей вроде как. Раздобыл случайно…

Ну, положим, не вовсе случайно. Тогда он помогал небольшому отряду делакотов взять скромный караван, который зачем-то занесло на Территории: очень тем нужен был белый, которого бы подпустили поближе. Ну а там дело известное: сторожей снять, костер затушить… Работы всего ничего, вознаграждение приличное, особенно если считать эту вот вороную: делакоты-то ее брать не пожелали, они вообще к порождениям магии белых относятся с большой опаской. А у какого-то богатого купца из этого каравана под вьюками оказалась эта красавица, что ж не взять? Содержимое вьюков Генри отдал делакотам, ему там ничего не приглянулось, а лошадку захватил с собой. Думал продать за большие деньги: она ему не по карману, очень уж в глаза бросается, а тут подвернулось задание от Хоуэллов… Он и решил, что лучшего и желать нельзя: эта скотина, не живая и не мертвая, унесет на себе столько, что никакой нормальной лошади не под силу, кормить и особо обихаживать ее не надо, а что тварь неприятная… можно и потерпеть. Вот если бы еще она магии не шугалась, как и нормальные лошади, цены бы ей не было!

— Одна с нею беда, — закончил Генри свою повесть и затянул подпругу. — Верхом ездить очень несподручно. На редкость тупая скотина… вслед моим-то пойдет, а верхом сядешь — вот ей-богу, деревянная колода, и та лучше слушается! Да и неприятно… Но под поклажу — самое оно.

— Наверно, эти ваши маги хотели посадить на таких лошадей войско? — поинтересовалась девушка. — Или торговцев? Чтобы отряды и караваны могли ходить далеко, чтобы не приходилось везти с собой фураж?

— Похоже на то, только что-то не слишком здорово вышло. Дорого очень, мало кто себе позволить может, а отряд на таких сажать — проще сразу самим перестрелять! — вздохнул Генри и подвел к девушке оседланную пегую кобылку. — Прошу, твое высочество. Или подсадить?

— Седло странное, — сказала она, не обратив внимания на его слова.

— Самое обычное, — ответил он. — Ты не думай, оно удобное, не сверзишься.

— У тебя другое, — заметила девушка.

— У меня почти как у местных, — пояснил Генри. — Ну, они чаще вообще без седла ездят, ну и я наловчился, так, бывает, удобнее даже. А тебе взял обычное, так что хватит рассматривать, полезай, если впрямь умеешь!

Принцесса только бровь вздернула, забрала у него поводья, перекинула через лошадиную шею. Взяла кобылку под уздцы, погладила по морде, по холке — вроде бы новая наездница пришлась лошади по нраву. А потом — Генри опомниться не успел, — девушка уже оказалась в седле.

— И вправду, удобное седло, — сказала она. — Только стремена ты подтянул слишком высоко.

— Это беда поправимая, — хмыкнул Генри, отпуская ремень. — Так пойдет?

— Благодарю, — кивнула принцесса. Поерзала в седле — видно, продолжала оценивать его удобство, приподнялась в стременах…

Похоже, ей в самом деле не впервой было сидеть верхом, да не в дамском седле (Генри вообще не понимал, как можно ездить на такой конструкции… впрочем, знатные дамы и девицы если ездили, то исключительно шагом, а лошадь при этом вели под уздцы), а в самом обычном.

— А я думал, — сказал он, подхватывая поводья вороной (пусть сама она никуда не уйдет, лучше подстраховаться), — в ваши времена девицы сидели себе по своим башням, вышивали цветочки и принцев ждали. А чтоб верхом…

— Что же, ты полагаешь, охота — недостойное занятие для благородной девицы? — спросила принцесса, направляя кобылу вслед за его мерином. — Поверь, те, у кого есть склонность к подобному, занимаются этим сызмальства. Занимались… — поправилась она и замолчала.

— Ну, наверно, и теперь где-то так и есть, — глубокомысленно произнес Генри, понимая, что навел девушку на неприятные мысли. — Но мне что-то знатных охотниц не попадалось. Не принято и вообще…

Не дождавшись ответной реплики, он умолк. Покосился назад, увидел, что принцесса, снова приподнявшись на стременах, оглядывает окрестности, прикрыв глаза щитком ладони.

— Правим пока что вдоль ручья, — сказал он, чтобы разбить молчание. — Вечером на излучине остановимся, там хорошее местечко. А дальше… — он усмехнулся. — Дальше Территории. Там надо ухо востро держать, да и тут лучше не зевать…

— А псы твои? Не предупредят разве? — девушка покосилась на собак, почти невидимых в высокой траве.

— Могут и не успеть, — лаконично ответил Генри и пояснил всё-таки: — Кое-чего они не видят. Псы не видят, лошади не видят и не чуют… только люди. Говорю же, Территории. Зверю и птице ничего не будет, а человек как раз угодит… во что-нибудь. Ты лучше держись поближе ко мне, мало ли… Тут вроде чисто, но зачем рисковать-то?

Принцесса послушно пришпорила кобылку, поехала с ним бок о бок.

— Странные имена у лошадей, — сказала она, помолчав.

— Обыкновенные, — пожал плечами мужчина, обрадовавшись смене темы. — Лошадки-то здешние, для прерии лучше нет. Ты не смотри, что мелковаты, они резвые и клади могут тащить побольше иной дылды! Да и пропитание всегда себе найдут… А имена… Это сиаманчи так лошадей называют. Звать удобно, сама попробуй: будто ветер в траве шелестит — Шуш-ш-ш, Ш-ш-шия… Мало ли, иногда и свистнуть нельзя!

— Ясно, — только и сказала девушка и снова надолго замолчала. Краем глаза Генри видел, как она снова и снова подносит пальцы ко лбу… Черт, неужели повторение вчерашнего? Но вроде бы она не заговаривается, с седла не валится…

— Голову, что ли, напекло? — не выдержал он, наконец.

— Немного, — ответила она. Покосилась, усмехнулась криво: — Я не засну, как вчера. Не обращай внимания, это просто дурная привычка. Наставник долго отучал меня накручивать пряди на палец, когда я думаю, но так и не отучил. Локонов у меня уже нет, а привычка осталась…

— А-а… — глубокомысленно протянул Генри, порылся во вьюке и протянул девушке помятую шляпу. — Не обессудь, без перьев и брильянтов, но от солнца прикрыться сгодится.

— Благодарю, — серьезно сказала она, расправляя видавший виды головной убор. В этой шляпе девушка здорово походила на мальчишку, а главное, широкие поля затеняли ее лицо, не разглядеть было холодных глаз, и Генри стало как-то спокойнее. — Так действительно лучше. Раньше здесь не было так жарко.