Денис Субботин - Времена без Героев

- Отдали довольно! -удовлетворенно ответил Мстислав, почесав синяк под глазом. - Еще и сверху приплатили!…

Равен растерянно посмотрел на него, не понимая…

Переглянувшись, гардар с вором заржали еще веселее, их смех подхватил Эдрик, которому, впрочем, с набитым ртом было куда труднее веселиться. В конце концов крошка попала ему не в то горло и он кашлял уже сквозь слезы.

- Осторожнее надо! -от всей души бухнув кулаком по спине и вбив Эдрика рожей в ветчину с сыром, посоветовал Мстислав. - Так и помереть недолго…

- Я скорее… помру… от твоей помощи! -задыхаясь, но перестав кашлять, огрызнулся Эдрик. И тут же снова набросился на поросенка, от которого постепенно осталась треть.

Мстислав широким жестом пригласил к столу потрепезничать остальных. Все достаточно сильно проголодались, так что даже Отто не отказался и свою порцию свинины в виде поросенка и ветчины уплел за милую душу.

- А это -только вам, ваше высочество! - торжественно провозгласил вдруг Юлий, почти протрезвевший, добывая откуда-то из-за пазухи завернутый в тряпицу кусок сахара. Настоящего, буроватого на вид сахара. И впрямь царский подарок…

- Ну, ты и зверь! -возмутился Мстислав. - Всю корчму без сладкого оставил!

Посмеялись, но уже скуднее, не так охотно. Навеселились уже вдоволь, больше не особо сильно хотелось.

- Что делать-то будем? -уже серьезно спросил Равен, наевшийся первым. - Стражники нас ищут, теперь еще и вы их разозлили… Хоть без крови обошлось?

- Без крови -не обошлось и обойтись не могло! - сурово возразил Эдрик. - Там же Мстислав был! Но нас они искать не будут. Наверное…

Мстислав, сытый и потому в общей трапезе участия не принимавший, шумно выплюнул под ноги базиликанцу виноградную косточку, несколько мгновений перебирал ягоды на грозди, словно выбирая новую. Потом тихо сказал:

- Будут, куда уж денутся! Но мы уйдем еще на рассвете. Чего мы забыли в Вассилиссуме? А ничего! Так что… давайте-ка спать. Утром рано вставать… поесть вот только не получится.

Спорить никто не пожелал. И впрямь, время было позднее, Гелиос почти полностью укрылся за замком и вряд ли стоило тратить скудные часы отдыха на безделицу. К тому же, нажрались от души, в сон начало клонить даже стойкого обычно Эдрика. Он, правда, еще боролся с неумолимо опускающимися веками…

- Ладно, я посторожу! -недовольно пробормотал Мстислав. Тут же поспешно добавил - Но не всю ночь!…

Ответа ему не последовало. Все спали…

Септимию еще не исполнилось семнадцати лет, но он уже был крепок телом, красив а с подданными - груб и резок. Говорили, причиной тому его невысокий рост, женственные черты лица… и ненависть к матери, которая плавно перелилась на ненависть ко всем окружающим вообще. Впрочем, кесарь был еще достаточно юн, чтобы измениться…

Что до увлечений, их было всего два: охота и женщины. Причем если охота была его любовью, то женщины - лишь развлечением. Он никогда не выбирал одну женщину два раза подряд, хотя мог вернуться к прежней пассии. Он очень редко что-то дарил - опять же почти никогда. И никто из одаренных его вниманием не мог потом сказать, что добился большего расположения, чем другие. Всегда ровен, всегда одинаково жесток и равнодушен к чаяниям женщины… И его притом не слишком волновало, красива она или уродлива, юна, молода или лучшие годы у него позади. Холодный, всех ненавидящий, Септимий одиноко жил в Серебряной Башне - замке на берегу Золотого Пролива и ждал. Ждать оставалось недолго - четыре года - не срок…

Сегодняшнее пробуждение получилось легким и быстрым - минувшим вечером не было пира, с охоты тоже вернулись рано… хорты не взяли след. Кесарь потянулся и сел, косо глянув на очередную женщину, мирно досматривающую утренний сон у него под боком… Севаста Алипия, жена Друнгария Чермного моря, богатырского вида женщина, занимала сейчас чуть ли не половину постели наследника. И даже, похоже, похрапывала во сне.

- И чего я в тебе вчера нашел? -мрачно спросил ее кесарь, бесцеремонно сдергивая одеяло и рассматривая во всех подзабытых за время сна подробностях. Грудь, настолько огромная, что выглядела страшной, была вся в следах от укусов, на могучих бедрах не скоро сойдут синяки - следы от его пальцев…

- Нет, не понимаю… -пробормотал снова кесарь. Вчера, на вечерней трапезе, были женщины куда моложе и красивей. Он, краснея, вспомнил вдруг, что поначалу севаста, слывшая среди свиты самой добродетельной, упиралась и даже пыталась сопротивляться. Выходит, он ее изнасиловал…

- Эй! -легонько толкнул Септимий женщину в бок. - Просыпайся, утро уже!

Ресницы дрогнули, лицо исказилось легкой гримасой просыпания и Алипия проснулась. Тут же, еще в полусонном состоянии находясь, осознала себя обнаженной и подхватилась, лихорадочно и бесплодно пытаясь прикрыться руками от пристального взгляда кесаря.

- Очнулась! -ухмыльнулся юноша, которому она в матери годилась, ощущая, как ее испуг и унижение вновь пробуждают в нем интерес. - Вчера надо было стыдиться!

- Я пыталась! -тихо, низким и глуховатым голосом ответила севаста, убирая руки и взглянув ему прямо в глаза. - Не могла ведь я ударить наследника престола!

- Надо было! -чувствуя неловкость, мрачно ответил Септимий. - А теперь я снова хочу!

Он вновь яростно набросился на нее, терзая жестоко и добиваясь только одного. Ее губы, уже увядшие губы немолодой женщины были мягки и покорны, а под конец Алипия вскрикнула, подавшись вперед и Септимий отвалился на простыни совершенно удовлетворенный и опустошенный…

- Все-таки ты зверь! -тихо сказала женщина через некоторое время, медленно садясь на постели и пытаясь даже встать - Ноги дрожат, встать не могу! И искусал ты меня так, что страшно мужу показаться!

Септимий, сам не зная почему, ощутил смущение. Друнгарий, ее супруг, слыл жестоким и ревнивым человеком. Вряд ли ей сойдут с рук эти синяки и следы укусов.

- Думаю, друнгу пора прочистить Чермное море от пиратов! -внезапно охрипшим голосом, старясь не замечать распахнутых в изумлении глаз севасты, сказал Септимий. - Теперь - иди! И будь на охоте сегодня…

Где- то через четверть вигилии, которые кесарь провел в явном нетерпении, чуть все ногти не изгрыз, Алипия все же ушла. Только тогда Септимий выпустил воздух и попытался осмыслить то, что сделал. Он выбрал женщину? Ее, немолодую и не красивую? М-да, его матушка, благословенная августа Семирамида будет счастлива, когда до нее дойдет эта весть… С другой стороны, весело будет смотреть за тем, как его умники-подданные будут ломать себе головы, пытаясь разгадать причины такой милости с его стороны… Нет, и впрямь весело будет! Может, потому и выбрал?