Далия Трускиновская - Люс-а-гард

Ознакомительный фрагмент

— …вы только успокойтесь, поднимите голову, сейчас мы разберемся, что у вас случилось, и обязательно вам поможем… — продолжала ворковать Зульфия.

— Мне поможет только смерть! — рыдая, ответила незнакомка.

Люс и Зульфия переглянулись. Начало было многообещающее.

— На тот свет ты всегда успеешь! — вмешалась Люс. — Никуда он от тебя не денется! Давай, вытирай сопли и рассказывай! А мы будем слушать!

Такой суровый приказ оказался сильнее суггестивного воркования. Он заставил женщину шумно высморкаться и поднять глаза. А увидев двух стройных хронодесантниц в одинаковых по покрою костюмах из тончайшей кожи, больше похожей на атлас, темно-зеленом и коричневом, увидев их неожиданные кружева, золотистые и розовые, увидев их тонкие строгие лица, зареванная толстушка вдруг воззрилась на них с внезапной надеждой.

— Вы из персонала? — с сомнением спросила она. Хотя в какой клинике персонал ходит, вывесив на грудь две длинные черные косы? Да и золотистый «одуванчик» Люс тоже полагалось бы упрятать под белый или голубой одноразовый колпак…

— Не имеем ни малейшего отношения к какому бы то ни было персоналу! — отчеканила Люс.

— А я боялась, что они меня тут найдут… А что они могут мне сказать?! Все уже решено! Приговор подписан! И вообще!…

— Ладно, ладно, это все уже недействительно, — быстро перебила Зульфия, справедливо опасаясь дальнейшего рева. — Это все было до нас. А для нас никаких приговоров не существует. Мы для того и пришли, чтобы избавить тебя от дурацких приговоров.

— Но сам Вульф сказал! — воскликнула толстушка. — Вы понимаете — сам Вульф!

— Ну и что? — высокомерно пожала плечами Люс. — Видали мы и почище этого Вульфа, не такой уж он авторитет.

— Пустое место, — презрительно согласилась Зульфия.

Обе они слышали эту фамилию впервые в жизни.

— Да? — и в глазах толстушки вспыхнула надежда. — А мне все говорили — раз уж Вульф не может помочь, значит, медицина бессильна!

— Смотря какая медицина, — усмехнулась Люс. — У него — своя, а у нас, видишь ли, своя. Так что расскажи-ка нам все с самого начала, а тогда мы и скажем тебе, что делать.

— Чего уж тут рассказывать… — толстушка хлопнула себя по бокам, приподняла огромную грудь и дала ей соскользнуть на место. — Вы же видите… И избавиться от всего этого невозможно.

— А страшно хочется, — подхватила ее мысль Зульфия. — Потому что избалованным мужчинам подавай стройненьких! Каждому сморчку — мисс Европу! Так? Да?

Толстушка промолчала — значит, Зульфия была на верном пути.

— А этому мерзавцу — тем более? — продолжала мудрая бабкина внучка. — И он на цветущую женщину даже смотреть не хочет — да?

— Будь они неладны! — воскликнула толстушка. — И до этого добрались! В суд я на них один раз подам, вот что!

Люс и Зульфия мгновенно переглянулись. Только судебного процесса им сейчас и недоставало.

— Да не вы… — скучным голосом протянула толстушка. — А они!

И мотнула головой по направлению к Северному полюсу.

— Дурак он, и мизинца твоего не стоит, — кое-как подсев к толстушке, подхватила нотацию Зульфии Люс. — Ведь в хороших руках тебе цены не будет!

— Мне и так цены нет… — совсем тоскливо произнесла толстушка.

Но и вторая загадочная реплика не заставила призадуматься вцепившихся в добычу обеих А-Гард.

— Настоящие мужчины ищут только таких женщин, чтобы в теле. А если кому нужны кожа да кости — тот не очень-то настоящий, солнышко, — продолжала Зульфия. — Ну вот скажи, кем он, твой Богом обиженный…

Толстушка попыталась испепелить ее взглядом.

— Кем он, твой ненаглядный, трудится? — исправила ошибку Люс.

— Концертмейстером! Он замечательный пианист! — с гордостью ответила толстушка. — Такие раз в столетие рождаются! Если он едет на конкурс, другим там уже делать нечего! Он лауреат…

— Тем хуже, — перебила Люс, — значит, окончательно нос задрал. Вот такие-то деятели в постели ломаного гроша не стоят.

— Откуда ты знаешь? — вскинулась толстушка. — Как ты можешь?… Ты знаешь, как за ним все гоняются?…

И обеим А-Гард все стало ясно.

Они имели дело с совершенно односторонним чувством.

— Во-первых, все мужчины, которые задирают нос, мало что могут, — весомо сказала Зульфия. — Именно поэтому они и задирают нос…

Тут толстушка посмотрела на нее с недоверием.

— Все очень просто, — объяснила Зульфия. — Если мужчина — мастер своего мужского дела, то первая женщина, которая это поймет, вцепится в него мертвой хваткой. Ему это сперва не понравится, но ничего, привыкнет. А если он — пустое место, то женщина за него особо держаться не станет, а ему только того и нужно! Поменяет он таким манером первый десяток женщин и придет к выводу, что неотразим. И задерет нос! Разве не так?

— Так! — подтвердила Люс. Ее второй муж был как раз из этой породы, и она выбрала его именно потому, что за ним волокся шлейф самых неожиданных побед.

— И зачем тебе такое сокровище? — ласково спросила Зульфия.

Толстушка вздохнула — очевидно, имелось в виду, что сердцу не прикажешь.

— Неужели тебе действительно было с ним хорошо? — задавая этот вопрос, Зульфия прекрасно видела, что о близости с этим самым концертмейстером толстушка только мечтала, но следовало сказать бедняжке хоть какой-то комплимент.

— Да нет… То есть, у нас ничего такого не было…

— И не надо! — обрадовалась Люс.

Но тут в душу Зульфии вкралось подозрение.

— А вообще с кем-нибудь?… Было?…

Толстушка покраснела, замотала головой и еле выдавила стыдливое «Не-е…».

Люс и Зульфия переглянулись. Зареванная толстушка не имела точки отсчета.

— Ладно, — сказала Люс. — Давай в открытую. Мы — хронодесантницы. И мы зовем тебя в хронодесант.

— Куда???

— В хронодесант! — и тут Люс понесло. — Мы странствуем по столетиям! Мы ищем настоящих мужчин — самых сильных, самых смелых! И даже красивые попадаются! Представляешь? Бойцы! Гвардейцы! Орлы! Королевские мушкетеры! Корсары! Гусары!! Флибустьеры!!!

Зульфия тем временем вытаскивала из недр кармана сложенную в несколько раз распечатку того самого доклада, который обсуждали тринадцать заговорщиц.

— Будешь читать, голубка, или поверишь на слово? — спросила она толстушку, пока яростная Люс переводила дух.

Та молча взяла распечатку и углубилась в чтение. Зульфия прижала палец к губам, что означало — Люс, остановись, началась серьезная обработка…

Вдруг толстушка подняла красивую голову.

— Тридцать восемь процентов? — изумленно спросила она.

Зульфия сразу же сообразила, о чем речь.

Конец ознакомительного фрагмента