Елена Хаецкая - ОЗЕРО ТУМАНОВ

Но рыцарь приказал громко:

— Оставьте их.

И люди сразу же подчинились ему.

Евстафий поднял взгляд на рыцаря:

— Благодарю.

— Это ты — Евстафий Алербах, голландский наемник на службе Врана де Керморвана? — спросил его рыцарь.

— Верно.

— Я хочу, чтобы ты забрал своих солдат и ушел, — сказал рыцарь.

— Мой господин, мы еще не получили нашу плату, — уперся Алербах.

— Я дам тебе телегу и лошадь, — сказал рыцарь. — Возьми с собой раненых и мертвых и уходи. Никто из вас больше не служит Врану де Керморвану, потому что я вернулся.

Он был совсем молодой, с зелеными глазами. А рядом с ним стоял доминиканец в очень грязной и рваной рясе, подпоясанный веревкой, с замусоленным деревянным крестом на поясе.

Тут монах дружески подмигнул ему и сказал:

— Подчинись, Евстафий, потому что этот рыцарь — сир Ив де Керморван, который проспал девяносто лет в лесу Креси и теперь явился, чтобы забрать свое достояние. Уноси-ка ты ноги, покуда он отпускает тебя.

— Клянусь пяткой Христовой! — воскликнул Евстафий, признавая свое поражение.

Как ни рвался Ян уйти вместе с наемниками, крестьяне Керморвана его не пустили.

— Евстафий! — закричал Ян, когда крестьяне сбили его с ног и связали.

Евстафий укладывал на телегу погибших и помогал раненым устроиться поверх мертвецов.

— Евстафий! — звал его Ян.

На минуту Евстафий Алербах остановился и обернулся к Яну.

— Возьми меня с собой! — просил и плакал Ян.

Евстафий пожал плечами и отвернулся.

А крестьяне потащили Яна к сиру Иву, и швырнули под ноги его лошади, и хорошенько пнули напоследок.

— Этот — не голландец, он здешний, из замка Керморван!

— Предатель!

— Повесить его, как бедную Берту!

Сир Ив не смотрел ни на крестьян, ни на уходящих наемников, ни на Яна. Он видел замок впереди и угадывал там своего дядю, сира Врана.

— Тихо! — приказал сир Ив, заставив лошадь немного отойти от связанного Яна.

А когда люди вокруг него угомонились, добавил:

— Если этот человек принадлежит Керморвану, значит, он принадлежит мне; и не вам, которые тоже принадлежат мне, решать его участь.

После этого Эсперанс нагнулся и поднял Яна на ноги.

И тогда Ян увидел, как отряд Евстафия приближается к реке. Солдаты обступили телегу, которая то и дело вскрикивала — так казалось — при каждом толчке, на каждой колдобине. Отряд был яркой точкой, как и тогда, в зимнем лесу, и эта точка постепенно становилась все меньше, она как бы сжималась и в конце концов стала такой маленькой, что без всякого труда вошла в сердце Яна и растворилась там.

А Вран действительно стоял на стене и наблюдал за происходящим, только он прятался и не думал, что его кто-нибудь видит. Когда взошло солнце и разорвало, высушило туман, осадное орудие предстало перед Враном на телеге; телегу эту тащили женщины, потому что лошади, в нее впряженные, были связаны из соломы. Только одна оказалась настоящей, и высоченная бабища вела ее в поводу.

Она-то и командовала остальными.

— Бей, — надсаживалась она, — эй, бабы, бей в ворота!

А у Врана не было под рукой ни горячей воды, ни смолы, ни даже камней, чтобы сбросить им на головы.

И женщины ударили в ворота тараном, раз и другой, а ворота оказались не заперты и отворились сами. И медленно проехал в них тот единственный рыцарь, который находился среди штурмующих. Вокруг него шумели люди, но ни один не дерзал к нему прикасаться.

Среди всеобщей сумятицы он держался так тихо, что напоминал надгробие. И едва только слово «надгробие» пришло на ум Врану, как вспомнил он тот сон, в котором Гвенн изрекала проклятие: мертвец явится и заберет свое.

Но ведь это не может быть сир Ив. Человеку не дано пробудиться от смертного сна; разве что наступил уже Страшный Суд и возвращаются мертвецы. А это маловероятно.

Тут рыцарь поднял голову и громко произнес:

— Здравствуйте, дядя! Я — Ив де Керморван. Я вернулся в мои владения, чтобы править замком и деревней и всей землей в округе.

Никого из тех, кто знал когда-либо сира Ива, в живых уже не было, и Вран решил воспользоваться этим. Он явил себя, выглянул из своего укрытия и, все еще стоя на стене, отвечал:

— Уходи туда, откуда пришел, дерзкий разбойник! Ты посмел взбунтовать моих крестьян? Я разузнаю, как твое настоящее имя, и, если ты немедля не покинешь моих земель, передам тебя в руки герцога Бретонского!

— Я назвал вам мое настоящее имя, сир Вран, — отозвался рыцарь. — Хорошим же господином были вы для моих людей, нечего сказать! Я изгнал из Керморвана чужеземцев, которые хозяйничали здесь, разоряли моих крестьян, да еще и получали от вас за это плату. А теперь я желаю встретиться с вами лицом к лицу. Открыто заявим о наших правах перед герцогом и посмотрим, что он решит.

Вран молчал. Не очень-то по душе было ему обращаться к Жану де Монфору за правосудием. Разумеется, Иву предстоит каким-то образом объяснять перед герцогом свое девяностолетнее отсутствие. Но, с другой стороны, и Врану придется открыть правду касательно своего возраста. И неизвестно еще, какое решение примет герцог. Монфор давно изыскивал благовидный предлог покончить с рыцарем-чернокнижником и ждал теперь только одного: чтобы Вран совершил ошибку.

И вот молодой рыцарь вступил в замок Керморван, сопровождаемый лишь доминиканцем и связанным пленником; больше никого с ним рядом не было. Все его воинство осталось за стенами и в воротах.

Сир Вран сошел со стены и встретил нежеланного гостя во дворе. Тот, кто назвался его племянником, смотрел с седла на своего нимало не постаревшего дядю. Минувшее вернулось и настигло Врана: так волна накрывает корабль, который, как кажется отчаявшимся морякам, наконец-то выбрался из бури.

— Вижу, вы узнали меня, дядя, — сказал сир Ив. — Оно и к лучшему; значит, ваша вина вам известна, и она будет свидетельствовать против вас.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — отозвался Вран. Голос его даже не дрогнул; однако в глубине глаз метались страх и узнавание.

Сир Ив молча спешился и направился к башне. Вран преградил ему путь.

— Стойте! Куда вы?

— Я устал. Хочу занять мои прежние комнаты. Надеюсь, они свободны?

Вран пропустил вопрос мимо ушей.

— Брат, что пришел с вами, пусть останется при вас, — сказал Вран, имея в виду Эсперанса. — Между ним и мной нет ни знакомства, ни вражды. Но этот человек, — он указал на Яна, — он мой, и поэтому я требую, чтобы вы отдали его мне.

— Я захватил его в бою, — возразил Ив. — Впрочем, в любом случаи мои права на него бесспорны, как и на все в Керморване.