Роберт Сальваторе - Тогайский дракон

На физиономии Аграделеуса заиграла характерная для него зловещая усмешка. Несмотря на радостное настроение, Бринн и Астамир вздрогнули, когда дракон ответил:

— Ты не представляешь, с каким удовольствием.

Каждый день приносил новые сложности, новые победы и новые разочарования. Бринн трудилась без устали, и все же временами ей казалось, что она просто не в состоянии справиться со всеми проблемами. Что касается тогайру, она требовала от них сплоченности и согласованных действий, но не стала возражать, когда ее командиры выразили желание вернуться к местам прежних кочевий.

Бехренцев Бринн мало о чем просила, а они ее — и того меньше. Их страна продолжала погружаться в хаос, тут и там вспыхивали самые настоящие междоусобицы. В глубине души тогайранка надеялась, что именно сложившаяся в Бехрене ситуация даст ей возможность отомстить в конце концов ятолу Бардоху.

Хотя это была лишь мимолетная фантазия, настолько Бринн захватил водоворот каждодневных забот. Ей нужно было организовывать выгодные торговые сделки, заботиться о благополучии людей, помогать улаживать распри между племенами, в свое время сделавшие их такими уязвимыми перед натиском бехренцев.

Любопытно, но ситуация внезапно изменилась — племена тогайру объединялись, тогда как Бехрен распадался на части. Разница, однако, состояла в том, что Бринн и ее соотечественники не стремились воспользоваться преимуществом этого положения, как, несомненно, поступил бы Эаким Дуан.

Так и должно быть, считала тогайранка. Иначе все, что случилось — гибель множества друзей и врагов, необходимость посылать Аграделеуса разорять бехренские города и последняя отчаянная попытка удержать Дариан-Дариалл, — теряло всякий смысл.

Однако осень 845 года Господня принесла тревожащие известия. Разнесся слух, что королевство к северу от Пояса-и-Пряжки тоже переживает великое потрясение, что на трон там взошел самозванец, провозгласивший себя королем. Имя его было хорошо известно Бринн Дариель.

Король Хонсе-Бира Эйдриан, сын Элбрайна Виндона.

Тогайранка, знавшая эльфийский язык, понимала истинный смысл избранного им для себя прозвища — Будабрас.

Это означало — Вихрь.