Александр Розов - Дао Кенгуру

Норна> Aloha, Рут! А ответ на вопрос Хойла про бизнес-инкубаторы можно увидеть в Глобопедии. Там все прозрачно. Но формулировку надо доработать. Е!

Накамура> Извините, но это предложение, видимо, не о бизнес-инкубаторе, а о драйв-инкубаторе. Есть очень большая разница.

Виолета> Можете объяснить?

Накамура> Я сформулирую в общих чертах, если автор предложения не против.

Рут-Малколм> Я ни разу не против, я как раз думала: кто бы сформулировал?

Накамура> Драйв-инкубатор, это фабрика-полигон-лаборатория и одновременно, это университетский кампус. Там создается микро-культура людей, приносящих идеи, и проверяющих эти идеи на экспериментальном производстве.

Маренго> Это как-то совсем размыто.

Накамура> Извините, но я сначала рассуждаю, а потом формулирую.

Корвин> Нужны технополисы, как на Футуна-Алофи. И мозги, и руки, и материально-техническая база. Мозги – концепт – чертеж – производство. Вот это драйв-инкубатор.

***

…Так Корвин втянулся в сетевую баталию, и почти выпал из физического мира. Хотя, конечно, это преувеличение. На самом деле, он отмечал происходящее вокруг. От его внимания не ускользнуло, что кйоккенмоддингеры – все трое расселись за его спиной, наблюдая за форумом через его плечо. Примерно через полтора часа, когда он вышел из электоральной зоны, к нему обратилась Ригдис – условно-старшая в этой тройке.

– Скажи, кэп Корвин! Ты уже решил, за какие формулировки запроса проголосуешь по выборам правительства?

– Нет. Я займусь этим через пару дней, когда на форумах выкристаллизуются толковые формулировки. Мое мнение вряд ли очень оригинально. Я хочу примерно того же, чего хотят еще несколько сотен фрилансеров, работающих в мобильно-инженерной сфере. Я бросаю какие-то идеи на форум. Я надеюсь, что там появится несколько формулировок, которые мне понравятся, и я скопирую их в клетки своего электорального бланка.

– Корвин! – тихо сказала Ригдис, – А что делать нам, кйоккенмоддингерам? Мы желаем не совсем того, чего хотят сотни других. Мы отличаемся, и ты это знаешь.

– Хэх… Ты о чем?

– Ты это знаешь, – повторила она, – нас мало. Как обеспечить защиту наших идеалов?

– О, Мауи и Пеле, держащие мир! – проворчал Корвин, – при чем тут ваш феминизм?

– Это не феминизм! – возмущенно возразила Лирлав, – Это непринятие нами той роли, которую традиционное общество отводит женщине! Пока шла война, всем было не до традиций, но теперь мы опасаемся, что в Меганезии традиционализм наберет силу…

– Какой, в жопу, традиционализм!? – прорычал он, – О чем вы беспокоитесь?

– Не нервничай, – сказала Эрлкег, – мы просто хотим заявить свой социальный запрос, обязывающий правительство защищать женщин от прессинга традиционной роли.

Корвин выразительно развел руками.

– Девчонки, зачем формулировать запрос про то, что уже записано в Хартии? Никакая традиция в Меганезии не может никого прессовать никакой ролью! За такую попытку прессинга по каким-то традициям тут – ВМГС, понятно?

– Эх, Корвин, – вздохнула она, – если бы ты знал, сколько красивых слов о культурном выборе и равенстве мужчин и женщин написано в канадских законах. А практически, женщина теряет все права, если решила жить иначе, чем предписано.

– Женщина, – добавила Ригдис, – не может распорядиться даже своим телом. Лесбийская любовь криминализована главными церквями, а право на аборт задавлено запретами...

– Блин!!! – перебил Корвин, – Мы говорим сейчас о Меганезии! У нас есть Хартия! И за попытку регулировать что-либо в сексе в Меганезии расстреливают! ВМГС! Пуф-пуф!

Он сделал паузу, и уже более спокойным тоном добавил:

– Кстати, аборт, это некомфортно и вредно для здоровья. В некоторых случаях этого не избежать, например, если женщина хотела ребенка, а потом обстоятельства радикально изменились. Но, в сто раз чаще аборты в мире делаются, чтобы прервать беременность, которая была заведомо нежелательна. И для таких типовых случаев разработан штамм «Моргенштерн». Не вдаваясь в детали: это искусственный псевдо-вирус, избирательно разрушающий созревшие яйцеклетки, неоплодотворенные или оплодотворенные. Для других клеток «Моргенштерн» безвреден, и разрушается в организме за сто часов.

– Откуда такие познания? – полюбопытствовала Ригдис.

– Просто, я был командиром авиа-роты, и инструктировал бойцов про аптечку. Почти половина бойцов – девчонки, так что «Моргенштерн» входил в обычный «вечерний коктейль», наряду с вирусами-фагами для профилактики типичных инфекций.

– М-м… – Ригдис пригладила свои волосы, белые, как шерсть кошки-альбиноса, – а как обстоят дела с надежностью этой штуки?

– Дела обстоят так, – сказал он, – за полгода тестов на крысах, и за три месяца тестов на прекрасной половине Народного флота, не выявлено ни одной осечки. А надо сказать: активность сексуальной жизни у девчонок в боевых подразделениях была, выражаясь поэтически: безудержная. На войне каждый час может стать последним. Поэтому, вот.

Возникла пауза, в течение которой Корвин успел подумать: «Вообще-то я виноват, что кйоккемоддингеры, хотя уже месяц и неделю, как переселились в Меганезию, а еще не освоили элементарных бытовых меганезийских вещей. Все потому, что я их таскаю по рабочим спецзаданиям. Сейчас вообще в Японии. Блин, пора уже завязывать с кочевой фронтовой жизнью, и оседать на Косраэ. Все же, какая-никакая родина, блин. Хотя, с логической точки зрения, для кйоккенмоддингеров всякая контрацепция неактуальна, поскольку у них, секс-ориентация, как бы, лесби… Вроде бы…».

Тут пауза оборвалась. Лирлав выдала комментарий:

– Теперь я понимаю, почему девчонки так безбашенно отрываются в Y-клубах.

– В частности, поэтому, – согласился штаб-капитан.

– Кэп, а в обычных аптеках этот «Моргенштерн» продается?

– Конечно. В Меганезии он есть везде, и не дороже аспирина. Но в большей части мира препараты такого класса запрещены по Конвенции ООН о репродуктивной биоэтике.

Ригдис покивала головой.

– Классно! Надо бы переправить эту штуку подружкам в Канаду. Ты поможешь, кэп?

– Aita pe-a. Я помогу.

– Минутку, кэп, – встряла Эрлкег, – а я верно поняла, что «Моргенштерн» действует до первого деления оплодотворенной яйцеклетки, значит, только сутки после секса?

– Да. Но, плюс «Моргенштерна» в том, что он, в отличие от гормональных препаратов, абсолютно безвреден. Лучше принять его лишний раз, чем прозевать, и потом глотать таблетки с побочными эффектами. Я говорил это бойцам на каждых политзанятиях.

– Ух! Я не знала, что в Народном флоте есть политзанятия. Это как вообще?

– Это как у нас с вами сейчас, – Корвин улыбнулся, – командир подразделения обязан не меньше двух часов в неделю резервировать для ответов на вопросы бойцов о политике.